Хорошая чистка, или литпигмалион

Существуют авторы, которые перекладывают на плечи «литературных негров» самую тяжелую работу. Однако не только «негры», по сути, создают таких авторов, но и литературные редакторы, которым приходится вычищать весь мусор и приводить произведение к читаемому виду. Работа эта незаметная, но трудная. Новосибирский писатель Виталий Сероклинов попробовал себя в разных ипостасях: ему доводилось помогать как начинающим писателям, так и «звездам» в качестве литредактора, а также заведовать отделом прозы крупного литературного журнала, отбирая самые достойные рукописи. И как никто другой Виталий Николаевич знает, чего стоит тот или другой писатель

А слона и не заметили

Как правило, практически все авторы страдают «звездной болезнью» еще до того, как ею следует заболеть. Поэтому все свои неудачи списывают на то или иное издательство или редактора, который не принял их рукопись в печать. Тот факт, что их произведение не дотягивает до нужного уровня по тем или иным причинам, им, конечно, даже не приходит в голову. И уж тем более некоторые считают зазорным обратиться к профессиональному литредактору за помощью: куда уж им — они же гении. И, как следствие, обвинение редакторов в предвзятости. Но что такое редакторская «предвзятость» на самом деле, Виталий Сероклинов рассказал на своей лекции в рамках литературного фестиваля «Новая книга», успев перед этим еще и побеседовать лично с корреспондентом газеты «Честное слово».

Как признался мне Виталий Николаевич, при знакомстве с текстом ему достаточно 30 секунд, чтобы понять, насколько качественный литературный «продукт» ему прислали и стоит ли публиковать его автора. Как правило, читает он первую страницу, последнюю и немножко середины.

Сегодня Сероклинов находится в свободном плаваньи, редактируя частных заказчиков, и контактирует с издательствами (среди которых и «Эксмо», и издательство Ивана Лимбаха) лишь опосредованно. Случается выступать и в роли протектора-покровителя: если та или иная рукопись особенно запала в душу, Сероклинов может попробовать протолкнуть ее в тот или иной литературный журнал. Виталий Николаевич в этом случае выступает кем-то вроде литературного агента. Мы говорим «вроде», потому что Сероклинов уверен, что литературных агентов в России нет, поскольку нет как такового литературного рынка. На вопрос, когда мы узнаем, что этот рынок появился, редактор отвечает прямо: «Когда у нас зазвенит в карманах».

Что и говорить: завотделами прозы литературных журналов получают всего 13—18 тысяч. Авторам же этих журналов если и платят, то сущие копейки. И даже продажи от книг не приносят тех доходов, которые имеют писатели на Западе.

Раз уж заговорили о загранице: все знают, что книгу о Гарри Поттере, сделавшей миллиардершей Джоан Роулинг, отвергло вначале двенадцать издательств. Это к вопросу о предвзятости. Причем, как признался мне Виталий Сероклинов, самый распространенный мотив отказа — «не формат». Так говорят редакторы, чтобы не обижать авторов. Далеко ходить не нужно: самый знаменитый на сегодня в нашей стране автор Гузель Яхина стучалась в сердца полутора десятков редакторов и издателей. И везде получала отказ. Виталий Секроклинов стал первым редактором, который оценил с первых же строк ее роман «Зулейха открывает глаза» и опубликовал лучший фрагмент в журнале «Сибирские огни».

«Как могли эти образованные, грамотные люди не заметить, что перед ними как минимум качественный текст?!» — недоумевает Сероклинов. Наверное, все-таки правдива поговорка, что умный (в значении хитрый) редактор (являющийся по совместительству еще и писателем) никогда не опубликует слишком плохой текст (чтобы не прогореть и не опозориться) и слишком хороший текст (чтобы не нажить конкурента). Вообще, здесь следует сделать оговорку, что следует отличать книжных редакторов от журнальных. У книжных, в отличие от журнальных, нет привязки к литературе, и для них главное, чтобы книга была продаваемой.

Уж кто-кто, а Яхина точно не подходит под определение «не формат» у литературных журналов. Вот фантастика — это другое дело: «толстяки» в самом деле неохотно берут романы, написанные в этом жанре. Считается, что он второсортный. А быть напечатанным в толстом литературном журнале всегда почетно, и это до сих пор является показателем истинного таланта.

К слову сказать, Виталий Сероклинов — первый из новосибирских авторов, кто был напечатан в журнале «Новый мир» за последние 40 лет. К чему это я? А к тому, что этот человек заслуживает того, чтобы к его мнению прислушивались — как к редактору, разумеется.

Право имеющий?

Почему же начинающим авторам в России так сложно пробить себе дорогу на литературном поприще? Все потому, что у нас в стране в принципе отсутствуют редакторы, которые работают с первоходками, пояснил Виталий Сероклинов. «Редакторы не умеют работать с теми, кто написал текст в первый раз. А работы с ними, как правило, немерено».

С другой стороны, сами авторы за редким исключением стремятся отдать свою рукопись не профессиональным редакторам, а знакомым писателям, полагая, что если человек пишет, то он может как-то помочь: где-то отредактировать и что-то подсказать. Но штука в том, что как среди редакторов очень мало пишущих, так и среди пишущих очень мало редакторов.

«Редакторов-авторов очень мало. Редакторов, которые пишут вменяемо, интересно, у нас с десяток. Из них те, кто умеет работать с первоходками — молодыми талантливыми авторами (МТА, как мы их в шутку называем) — у нас в стране человек пять-шесть. Четверых я знаю лично, одного могу даже назвать. Это Андрей Ильенков — завотделом прозы журнала «Урал». Вот этот человек действительно из шлака может сделать конфетку. Ведь молодого автора нужно наставлять. Я, например, посылаю человеку исправленный текст и объясняю системные ошибки. Например, очень часто авторы любят добавлять развернутые деепричастные обороты вместо простого предложения, используют много определений: не может же герой просто выйти на улицу — улица должна быть серая, небо — затуманенное. А авторы-эмигранты грешат еще и обилием местоимений — все из-за того, что уехавшие люди теряют связь с родным языком и начинают разговаривать по лекалам языка страны, в которой они проживают.

А когда авторы описывают работу своего мозга, то вообще кошмар. У меня есть автор — Андрей Оболенский, он врач, а врачи в России, как правило, лучшие авторы. Когда мне в «Сибирские огни» присылал рукопись врач, то текст мог оказаться не очень хорошим, но точно не графоманским. Видимо, это связано с тем, что врачи держат все в себе: они не все могут сказать своему больному пациенту, и в голове у них все время что-то происходит: они постоянно думают — так же, как писатели.

Так вот мы полтора года шли со своим автором-врачом к тому, чтобы учиться писать, отсекая все лишнее. И в итоге он сам стал писать уже без моей подсказки нормально, и его книгу сразу приняли. Ее даже выдвинули на соискание престижных премий».

Однако не все авторы так доверяют своему редактору — кто-то считает исправленные ошибки и стилистические оплошности придиркой, а кто-то и вовсе закипает в ненавистническом гневе. Например, известный фантаст Леонид Каганов начал с того, что прислал нашему герою не сам текст, а ссылку на него, что в глазах редакторов считается дурным тоном. А закончил тем, что обругал Виталия Сероклинова как только можно, назвав, в том числе, провинциальной сенокосилкой, когда тот поправил и прислал ему из вежливости новоиспеченный вариант. Каганов присовокупил к этому еще и свои титулы и заслуги, среди которых, увы, не оказалось публикации в толстом литературном журнале. А она — главный показатель того самого таланта, о котором говорят с придыханием.

При работе с другой «звездой» — Александром Прохановым Сероклинов узнал о том, что книги ему пишут… юные «литературные негры». Поэтому увидеть такую фразу в его тексте, как «Поземка летела над верхушками сосен» было удивительным только на первый взгляд.

К слову сказать, после чтения рукописи романа Проханова Сероклинову пришлось лечиться — хорошей русской прозой, прежде всего Лесковым и Чеховым. Причем так поступает не один Виталий Сероклинов, работая над прохановскими рукописями.

Если же говорить о местных авторах, то одна гламурная дама так и сказала Виталию Николаевичу: «Здесь править нельзя. Я же вам плачу деньги и хочу, чтобы так и осталось».
Это еще что: дама намекнула на то, что пока идет процесс редактирования рукописи, она желала бы находиться все это время бок о бок со своим редактором — даже просыпаться с ним.

Следует отдать должное Виталию Сероклинову: он еще ни разу не повелся на чары авторов женского пола, не уверенных в себе как в литераторах, иначе бы ничего подобного они не предлагали. Как, например, первая женщина-автор Сероклинова, приславшая вместе с рукописью в журнал «Сибирские огни» письмо такого содержания: «Не ускорят ли рассмотрение моих рассказов фото с пляжей Бессарабии? И если ко мне возникнут вопросы, то я готова обсудить это в теплой уютной обстановке».

Всякое бывало: один отвергнутый автор буквально шел на Сероклинова с палкой, требуя вернуть рукопись. А потом еще год домогался по телефону. Пришлось отделаться от него, сказав, что его произведение отправлено на соискание литературной премии.

Вообще же, как заметил Сероклинов, провинциальные авторы более профессионально относятся к написанию книг и своим текстам, нежели москвичи. Так было и с книгой, написанной по итогам поездки «Тотального диктанта» по городам, в которой особо выделился новосибирский автор Игорь Маранин. Так случилось и с новосибирским ученым Виктором Козодоем, написавшим книгу о том, как русские устроили революцию в Болгарии. Все эти произведения редактировал Сероклинов. «Его правишь, а он мне так аккуратно пишет в ответ: «Слушай, здесь акценты лучше вот такие-то сделать», — хвалит Сероклинов Виктора Ивановича.

В своем желании сделать как лучше Виталий Николаевич однажды поправил… Александра Грина! Произошло это из-за плохо отформатированного одним автором текста, у которого эпиграф из Грина слился с остальным текстом. «И я его поправил! Потому что у Грина было плохо написано!» — смеется наш герой.

Зато с Шукшиным такое не прошло. Как-то Сероклинову довелось редактировать Шаламова, Залыгина и Шукшина (напечатанных в старых журналах), когда «Сибирские огни» создавали альманах с авторами, которые когда-либо публиковались в этом «толстяке». И вот уже ночью, заснув на ноутбуке, Виталий Николаевич увидел сон: будто из-за крышки ноута выглядывает Шукшин, смотрит на редактора и говорит: «Ты кто такой? Я — Василий Макарович. А ты кто такой? Ты куда лезешь?!» И своими пальцами как даст по клавиатуре!

Сероклинов просыпается, понимает, что никого нет, но все равно залезает в ноутбук, быстро убирает все правки и говорит: «Идите вы к черту, Василий Макарович. Я ваш текст не тронул — поправил только реальные орфографические ошибки — и все».

«Сейчас, конечно, я гордо говорю, что редактировал Шукшина. Ни фига: мы с Василием Макаровичем решили мягко разойтись в вооруженном нейтралитете и друг другу не портить жизнь», — признается редактор.

Хотя редактирование великих приносит свои плоды. Например, именно Сероклинов обнаружил в тексте Шаламова абзац с реальными смысловыми ошибками, которые кочевали из издания в издание.

Сперва научись

Виталия Николаевича сильно возмущает, когда люди, ищущие работу, в графе «желаемая должность» пишут «редактор». «Начинаешь выяснять: он вышел из какого-то гуманитарного института и в перечне его видов деятельности действительно значится «редактор». Ну какой он редактор! То, что он сидел на каком-то корпоративном сайте, не делает его редактором. И мне всякий раз хочется закричать: «А я тогда кто?!»

На редактора можно учиться только вручную, набивать себе шишки.

Более того, редакторов путают с корректорами. И, собственно говоря, большинство людей (в Новосибирске особенно) как раз именно корректоры, а не редакторы, то есть грамотные люди, которые могут поправить орфографию и пунктуацию. Но не стилистику — не весь текст перекорежить, а уж тем более переписать за автора-первоходку. Вот корректоры у нас хорошие, и лично у меня есть два корректора, которым я доверяю, ведь и за редактором нужно чистить».

После всех этих рассуждений можно сделать такой вывод: предвзятость и зашоренность редакторов всегда есть и будут. Но не следует путать предвзятость и нормальные требования. Не ошибки редакторов страшны: страшно, когда появляются авторы, которые запрещают себя редактировать.

Поделиться:

Наш канал на Яндекс.Дзен