ЭКОномика вне времени. К юбилею всероссийского экономического журнала «ЭКО»

Эко журнал

С момента создания известного в нашей стране журнала «ЭКО» прошло полвека. Когда ученый-экономист, академик Академии наук СССР Абел Гезевич Аганбегян, будучи директором Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Академии наук, задумывал это издание, экономика была советской и плановой. Сейчас мы живем в другой стране, и многое, в том числе и экономика, изменилось

Каков сегодняшний потенциал новой российской экономики? Каковы её существенные отличия, минусы и плюсы по сравнению с прежней, плановой, советской, которая была разрушена вместе с государством? Эти вопросы так или иначе были определяющими в дискуссии, приуроченной к юбилею всероссийского экономического журнала «ЭКО», так и не сменившего прописку — с 1970 года он продолжает издаваться в Новосибирске.

Может быть, сегодня это покажется странным, но первый номер журнала, названного «ЭКОномика и организация промышленного производства», открылся заглавной статьёй о Владимире Ильиче Ленине — в 1970 году отмечалось его 100-летие. Воспоминаниями о В.И. Ленине поделился советский экономист Станислав Густавович Струмилин, лично и хорошо знавший вождя пролетариата.

Экономика потерянных возможностей и парадоксов

А. Г. Аганбегян
А. Г. Аганбегян

Уже во время, которое принято почему-то считать дремуче-депрессивным, а по факту время знаменитых «косыгинских» реформ, «комиссия восемнадцати», в которой работал основатель журнала «ЭКО» академик А. Г. Аганбегян, предлагала достаточно революционные для того времени экономические реформы по линии Академии наук СССР. Касающиеся, в частности, ликвидации материально-технического снабжения, или либерализации части цен. Это было время поисков эффективной экономической политики. Именно тогда резко возросла роль директорского корпуса — и это стало весьма позитивным моментом.

Директора получили возможность создавать собственные фонды поощрения, накопления, на заработанную прибыль могли строить жильё для работников предприятий, улучшать их материальное положение. Более того — они стали играть ключевую роль в промышленных регионах, став более самостоятельными и независимыми от влияния партийного руководства. И хотя позднее эти решения были частично дезавуированы (многое не устраивало политическое руководство страны), они остались неотъемлемой прогрессивной приметой того неоднозначного с экономической точки зрения времени.

Времени, когда наша страна реально достигла самого высокого среднего показателя продолжительности жизни — 70 лет (согласно статистике, он был восстановлен только в 2012 году), фактически сравнявшись с развитыми странами. А резолюция прошедшей в Алма-Ате Международной конференции Всемирной организации здравоохранения ставила в пример и рекомендовала другим странам эффективную советскую систему оздоровления — сеть профилакториев, санаториев, Домов отдыха, здравпунктов на предприятиях и в школах. Времени, когда даже РСФСР по объему ВВП превышала Германию (то, к чему стремятся сегодня). Времени, когда в мировом рейтинге наша система образования (на которую тратилось 11 процентов ВВП, а не четыре, как сейчас) занимала третье, а не 23-е место…

В Советском Союзе Новосибирск, новосибирский Академгородок всегда считались средоточием, центром научной, академической, в том числе и экономической мысли. Именно здесь в то время был создан спецфак новосибирского университета, который, по словам академика А. Г. Аганбегяна, стал фактически первой школой бизнеса в нашей стране. Здесь было запрещено читать лекции, здесь проводились кейсы, немного распространенные тогда только в Гарварде, здесь проводилась трехмесячная переподготовка директоров.

«Время, которое страна прошла за полвека — это выдающийся период перелома, — сказал А.Г. Аганбегян. — Распалась великая страна, начался самый ужасный после гражданской войны трансформационный кризис, длившийся десять лет, образовалась новая Россия. Не удалось, конечно, создать быстрорастущую державу. Наша социально-экономическая система неэффективна — она не содержит в себе источников, факторов, условий экономического роста. Мы не смогли создать ни рынка капитала, ни конкуренции, выполняющей роль стимула роста, ни биржи, которая провоцировала бы этот рост. Мы «выплеснули вместе с водой ребёнка», не используя свой богатый опыт народно-хозяйственного планирования (39 рыночных стран используют пятилетние народно-хозяйственные планы). Не все знают, что Индия, например, завершила недавно свою 11-ю пятилетку, Китай продолжает 13-ю и на последнем пленуме одобрил рекомендации ЦК КПК относительно 14-го пятилетнего плана социально-экономического развития (2021—2025 гг.) и перспективных целей на 2035 год. 11-ю пятилетку успешно завершает Турция. Можно назвать и Аргентину, вспомнить Францию, создавшую после окончания войны Комиссариат планирования, Японию, возрождавшую послевоенную экономику с помощью пятилетних планов, Южную Корею, ставшую благодаря пятилетним планам экономически передовой страной».

Сегодня перед Россией стоят огромные задачи по преобразованию страны, полагает академик, в том числе — поиск новой социально-экономической модели и переход к новой социально-экономической политике.

Пока же, вот уже семь лет, российская экономика находится внутри масштабной стагнации. За этот период валовый продукт на душу населения вырос всего на 2,3 процента, а накопление основного капитала — главного драйвера индустриальной экономики — сократилось на 6,5 процента, товарооборот на душу населения сократился на 9,6 процента, реальные располагаемые доходы в сравнении с показателями 2013 года сократились на 10,4 процента. И на всё это наложился кризис 2020 года, связанный с пандемией. Отсюда — отток капитала, прогрессирующее старение фондов, демографический кризис, приобретший в 2020-м особый размах, рост показателя смертности.

При этом, как это парадоксально ни прозвучит, в целом Россия располагает рядом благоприятных условий для возможного подъема, — считает А.Г. Аганбегян. — Это, например, избыток ресурсов. Золотовалютные резервы России, скажем, больше, чем резервы Германии, Великобритании, Франции, Италии, вместе взятых — то есть стран, где суммарно проживает на 50 миллионов жителей больше, чем в нашей стране. При этом государство упорно продолжает сидеть на «сундуке с золотом». В России огромными средствами обладает частный бизнес, который обеспечивает 60 процентов инвестиций. По данным Boston Consulting Group, у нас — почти один триллион долларов США за рубежом, 400 миллионов из них находится в оффшорах».

Специфический российский «контракт» и перспективы

Специфика нашей страны востребует сегодня новое понимание пространства и эффект эндогенного роста, новое районирование,

А. Пилясов

новое государственное пространственное планирование, широкую производственную кооперацию, считает генеральный директор АНО «Институт регионального консалтинга», профессор МГУ Александр Пилясов. При этом специфический российский контракт, по его мнению, — это взаимодействие ресурсных корпораций и машиностроительных предприятий.

«Мне было странно и неожиданно в беседе с моим китайским магистром узнать, что китайская региональная политика и подтягивание внутренних провинций Китая базируется, в том числе, на особом, теперь уже «китайском контракте», когда государство практически заставляет крупные предприятия западных культурно развивающихся провинций контрактовать с провинциями отсталыми и депрессивными в экономическом смысле, — говорит А. Н. Пилясов. — То есть, это идея не исключительно российская, но и идея региональной политики во многих странах, которые сталкиваются с резкой неоднородностью пространственного развития.

Интернет дает нам возможность полноценно оценить победу новых идей экономического роста — эндогенного, идущего от почвы. Нашими коллегами-экономистами многое говорится о возникновении новых монополий — монополий платформенного типа и слабости государства во взаимодействии с этими новыми монополиями, об огромных социальных издержках и неравенстве, которые возникают в результате неравенства этих платформенных монополий. Чтобы противостоять этим монополиям, государство само должно быть принципиально иным — более предприимчивым, инновационным. Только таким образом оно сможет дать достойный ответ монополиям, вооруженным искусственным интеллектом и всем его потенциалом. Это не феномен России — это феномен глобальный, о нем говорят во многих странах, когда сталкиваются с приватизацией прибыли и социализацией издержек, когда общество принимает на себя издержки монополий.

Российские экономисты часто много говорят об агломерационном эффекте, а многие молодые исследователи понимают Россию как 12 крупных городских агломераций. При этом часто забывая о районном эффекте применительно к территориально-производственным комплексам. Он никуда не исчез, просто его теперь «приватизировали» корпорации. Если посмотреть на карту крупных российских агломераций, мы увидим: две трети карты не закрыто, и это — районы нового ресурсного освоения, это — то, о чем мы забываем, увлеченные агломерационным эффектом, который реально действует в плотно заселенных районах Западной Европы. России нужно видеть, считать районный эффект, прекрасно используемый корпорациями — Сургутнефтегазом, ЛУКОЙЛом, Роснефтью на общей инфраструктуре, общих перетоках знаний, на общем рынке труда.

Перед нами возникает и реальность комплексного или некомплексного освоения двух крупных территорий — Обской губы и Таймыра. В советские времена, конечно, говорили бы о комплексном освоении этих территорий, но это актуально и сейчас, ведь здесь в течение ближайших 20 лет будет две трети арктических проектов нашей страны.

Сегодня много говорится о развитии российской обрабатывающей промышленности. Эти возможности можно оценить как новый поисковый район, где рождается межфирменное взаимодействие обрабатывающих и добывающих предприятий, где возникает новая специализация, новые компетенции, инновации. Это — общее пространство технологической близости (общность технологической компетенции) и нерегулярной географической близости (вахтование), коллективного обучения и подготовки работников. Это — общее пространство выработки и внедрения новшества, перетоков коммерциализируемого технологического знания.

Будущее России, будущее её экономики — в серьезном государственном отношении к развитию всех этих проектов. И, несмотря на сложности, — и внутренние, и привнесенные, у нас, российского государства, по мнению академика А.Г. Аганбегяна, есть средства, чтобы даже в режиме санкций перейти к форсированным инвестициям в основной капитал, объемным вложениям в человеческий капитал. Именно эти два фактора, уверен он, являются драйверами нашего социально-экономического развития в будущем. И кризис, в отличие от стагнации, имеет встроенный механизм отскока от «дна». Не случайно мудрые китайцы обозначают кризис двумя иероглифами: первый — «беда», а второй — «шанс». И если мы сумеем подхватить «отскок от дна», начнем интенсивно работать после вынужденного локдауна, мы сможем подняться, избежав периода стагнации. Именно в этом случае не сбудется скептический прогноз Международного Валютного Фонда, согласно которому в 2021 году Россия сможет обеспечить рост ВВП всего лишь на 1,6 процента.»

Сергей ГОНТАРЕНКО

Поделиться:

Если вы хотите, чтобы ЧС-ИНФО написал о вашей проблеме, сообщайте нам на SLOVO@SIBSLOVO.RU или через мессенджеры +7 913 464 7039 (Вотсапп и Телеграмм) и социальные сети: Вконтакте, Фэйсбук и Одноклассники

Новости партнеров:

Добавьте нас в источники на Яндекс.Новостях

Поделиться:
Если вы хотите, чтобы ЧС-ИНФО написал о вашей проблеме, сообщайте нам на SLOVO@SIBSLOVO.RU или через мессенджеры +7 913 464 7039 (Вотсапп и Телеграмм) и социальные сети: Вконтакте и Одноклассники

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *