«День сурка» или как помогать беспомощным и оставаться на плаву

Алёна Котова — социальный предприниматель, благотворитель и просто очень красивая девушка. Ей удалось доказать нашей сибирской общественности, что можно успешно увязать свои бизнес-проекты с социальной помощью тем, кто в ней нуждается — детям в детских домах, одиноким старикам и женщинам в декрете.

Корреспондент ЧС-ИНФО поговорил с Алёной Котовой – общественным деятелем, куратором международного проекта Global Shapers в Новосибирске, основателем благотворительного Фонда социальной помощи детям «Сердце Мира», вице-президентом общественного Фонда «Родина»  и учредителем проекта LifeMama (полезные мероприятия для мам в декрете и отпуске по уходу за ребёнком) – о тонкостях ведения современных социальных бизнес-проектов, эмоциональном выгорании,  вовлечении людей в общественную жизнь, а также о подопечных фонда.

В чем главная особенность (и сложность) социального предпринимательства в Новосибирске?

В этой сфере проблемы одинаковы везде – и в Новосибирске, и в Нью-Йорке. В благотворительные организации приходят те, кто по тем или иным причинам не смог получить помощи у профильных государственных структур. Есть рдети в детских домах; есть многодетные или малоимущие; семьи, находящиеся в трудной жизненной ситуации; пожилые люди и инвалиды. Большинство социально ориентированных НКО работают именно с этими категориями.

Поэтому и сложности одни и те же — нехватка средств и условий для того, чтобы развивать и делать что-то масштабное, а также человеческих ресурсов – всем НКО всегда необходимы волонтёры, небезразличные люди с энергией и свежими идеями, все НКО ищут финансирование на реализацию проектов.

Как вы решаете эти проблемы?

Мне не хочется бесконечно искать волонтёров и финансовые ресурсы. Поэтому под каждый социальный проект мы открываем социально-ориентированное предприятие, которое зарабатывает нам необходимые средства. Это небольшие, но наши деньги, мы их сами зарабатываем, соответственно, никто не пытается влиять на реализацию проектов или отвлекать от работы отчётами за выделенные средства. А ещё мы принципиально не делаем финансовых сборов с физических лиц. Вовлекаем жителей города и области только в сбор одежды и предметов быта для учреждений или конкретных людей, которым такая помощь необходима. Делаем мы это через личные соцсети и аккаунты волонтёров, не тратя время на пиар-кампании для наших организаций.

Поэтому ваш Фонд не так известен широкой публике…

Потому что нет задачи популяризировать Фонды, есть задача реализовывать проекты и помогать там, где мы в силах помочь. Хотя, в 2013-2014 годах была такая задумка: мы создали свою группу в одной из соцсетей, наполняли её фотографиями с мероприятий, делились новостями, развивали, набирали через неё волонтёров и ездили по областным детским домам. Теоретически – это могло бы стать пиар-полем, необходимым в последующем для привлечения большего числа волонтёров или даже пожертвований. Однако, вскоре мы столкнулись с тем, что появилось много обращений оказать помощь там, где мы точно не могли этого сделать, и какое-то количество людей, предлагающих абсолютно разные компетенции, которые тогда некуда было применить. Кто-то должен был администрировать все поступающие просьбы и предложения и заниматься ведением группы, наполнять её контентом, взаимодействовать с людьми. Взять на работу специального сотрудника, который бы занимался только этим, мы в то время не могли, а вся коммуникация с внешним миром отнимала массу времени и сил. Тогда я и приняла решение направить все ресурсы на реализацию проектов, а не на развитие фондов как организаций с людьми на зарплате, и не тратить время на кампании в публичном пространстве. В итоге функция Фонда как юридического лица свелась к обеспечению возможности официально работать с учреждениями, которые нам интересны, а весь функционал по реализации проектов лёг на социально-предпринимательские проекты.

Как это работает в вашем случае и в чем так называемая «изюминка»? Чем ваш фонд, ваше социальное предприятие отличаются от остальных в городе?

Мы заключаем трехсторонний договор, например, с министерством, детским домом или реабилитационным центром и нашей организацией. Такая схема удобна тем, что мы тогда не «приходим с улицы», «виза» министерства является для наших реципиентов свидетельством того, что мы не шарлатаны и не «городские сумасшедшие» с завиральными идеями, а на самом деле пришли помогать им с решением насущных проблем.

Хочу подчеркнуть, наше финансирование основано на собственном предпринимательстве. Прибыль направляется исключительно на социальные проекты, то есть с неё платятся налоги, есть трудоустроенные люди, за которых платятся страховые взносы и т.д. Это обыкновенный бизнес процесс, только прибыль распределяется иным образом. Так мы закрываем свою потребность в нехватке финансовых ресурсов. А поскольку под каждый проект или мероприятие делается что-то коммерческое, то, соответственно, у нас есть люди «на зарплате», которые с удовольствием и волонтёрят — так мы закрываем свою нехватку человеческих ресурсов.

Есть что-то, что в сфере социального предпринимательства вас удивляет?

Да, есть определенные странности, например, – конкуренция в социалке. У нас в Новосибирске очень много некоммерческих организаций, которые занимаются нужными вещами, делают потрясающие проекты, но они почему-то не всегда дружелюбны к коллегам, которые работают с той же самой аудиторией.

Чем вы никогда не станете заниматься в благотворительности — какая-то личная запретная тема?

Есть люди, которые больны или умирают. Я в эту сферу не иду, мне трудно чисто психологически.

Иногда вас критикуют за чересчур акцентированную «патриотическую направленность» деятельности одного из ваших фондов

Да, у нас есть серия мероприятий, направленных на нравственно-патриотическое воспитание. Дети, находящиеся в социальных учреждениях, живут в системе, в которой их жизнь четко размерена. В том числе и при участии различных волонтерских организаций. У ребят существует определенное понимание, как устроен мир. Однако, выпускаясь этих социальных учреждений, ребята выпадают из знакомой системы в свободное плавание и часто не понимают, как дальше строить свою жизнь. Они потеряны, никто не говорит, что делать. Уйдя из одной системы, они подсознательно стремятся в другую.

В какую?

Моё личное убеждение — единственная система в РФ, которая легко и с удовольствием примет таких детей – это система уголовного наказания. Она понятная для них. Наша задача – показать детям альтернативную систему – военной службы – через встречи с людьми военных профессий, театральный фестиваль постановок по мотивам пьес о войне, или летние сборы «Танковый биатлон» — соревнования на Кубок Героя СССР Бакурова с использованием радиоуправляемых моделей танков. Мы их не заставляем, лишь показываем один из возможных правильных путей.

Но ведь это в большей степени для мальчиков, а как же девчонки?

Многие девушки идут, например, в кинологи. Когда мы привозим детей в питомники происходит какая-то магия, у них загораются глаза. В контакте детей с животными формируется буквально волшебная связь. Когда ты занимаешься воспитанием питомца, то получаешь ту самую безусловную любовь, которой так не хватает детям без семей.

К слову, для девочек из социальных учреждений попадание в государственные военизированные ведомства – это еще и верный способ построить счастливую семью. Вместе с тем военная служба – это всегда интересные профессии, потенциал для карьерного роста, в том числе и для девушек. Это возможность находиться в здоровом социуме. Кроме того, государственная служба предполагает и большие льготы. Наша задача и про это рассказывать ребятам.

Что происходит во время сборов? Что они дают детям?

В летних сборах участвуют ребята из областных детских домов. Десять дней они живут «по армейскому уставу». У них много спорта, как коллективных игр, так и личные зачёты ГТО, серьезная образовательная программа – в первую очередь в части отечественной истории, курс оказания первой помощи и творческие задания. Еще мы приглашаем интересных людей, которые приезжают «при параде» – медалях, орденах – и рассказывают, чем они занимаются, за что награды, какую они выполняют социальную задачу, почему они полезны обществу и государству. Делятся историями из службы. Есть, например, мужчина, который обезвредил террористов в самолете с 360 пассажирами на борту. Дети общаются с такими гостями и понимают, что возможностей для достойной реализации в жизни – бесконечное множество.

Если говорить о грустном: есть такая неприятная штука в любой деятельности как эмоциональное выгорание. Как у вас этим обстоят дела?

Выгорание и усталость появляются время от времени. Просто потому, что ты каждый день находишься в состоянии незавершенности начатого длинного пути. Ты смотришь вдаль, понимаешь, сколько проектов еще нужно реализовать, скольким людям еще нужна помощь. Постоянно необходимо что-то делать, и ты не представляешь, когда это закончится. Было бы проще, если бы у нас было четкое понимание того, что мы, например, следующие полгода работаем над конкретной задачей, и потом она никогда больше уже не возникнет. Но когда ты на протяжение нескольких лет работаешь над темой, и она все равно остается на повестке дня, то создается ощущение «дня сурка» с минорными нотками.

Есть ли какой-то личный рецепт спасения?

Когда возникает это ощущение, я оглядываюсь на пройденный нами путь — сколько всего было сделано и что получилось. Когда смотришь, сколько человек получили помощь, скольких людей объединили наши проекты, что мы создали уже и с чем справились, становится хорошо от понимания важности и значимости нашей работы. Но это, конечно, совершенно не отменяет «день сурка».

Как вообще выживать в такой теме как социалка? Ведь это всегда такие грустные истории…

Почему принято думать, что социалка – обязательно лишь грустные моменты? Да, есть трагичные истории, но что будет, если мы все будем рыдать над этим? У нас, когда мы едем в детский дом, например, никто не рыдает. Тех, кто рыдает, я с собой больше не беру. (Смеется). Акценты необходимо делать на хорошие вещи, стремиться показывать своим примером позитивное отношение к жизни.

Хватает ли знаний — как именно каждой категории помогать, что можно сделать в той или иной ситуации?

Учитывая то, что я и мои коллеги не имеют профильного образования в области социального обеспечения, конечно, иногда хочется добрать какие-то знания. Иной раз приходится консультироваться с профильными экспертами. С другой стороны, мы просто в меру сил пытаемся помочь людям, делая добрые дела и реализуя социальные проекты – здесь важнее не академические знания, а практический опыт и желание. И всегда рады, когда к нам присоединяются люди с более глубоким опытом.