Сползание в сумеречную зону

Канада — другое дело. Численность населения там более 37 миллионов человек, что сопоставимо с суммарной численностью населения в Сибири и на Дальнем Востоке. Огромные полярные зоны, где, как и в Сибири, разведаны и добываются полезные ископаемые. Но основная часть населения (до 90%) живет на юге страны, в крупных городах (Торонто, Монреаль, Оттава, Калгари, Эдмонтон и др.) и прилегающих к ним аграрных территориях. По климатическим условиям эти регионы примерно соответствуют Краснодарскому краю и Ростовской области. Добыча полезных ископаемых ведется преимущественно вахтовым методом без строительства крупных городов и соответствующей инфраструктуры. Никаких Норильсков за Полярным кругом, Сургутов, Якутсков и Нижневартовсков среди мерзлоты и болот. Не говоря уже о городах-миллионниках типа Новосибирска, Красноярска, Омска.

На постоянной основе в экстремальных условиях живут лишь индейцы (коренные канадцы), а места их локализации называют «резервациями». За последние десятилетия их численность увеличилась в несколько раз (в основном за счет снижения младенческой смертности), но все равно суммарно составляет, по данным переписи населения 2006 г., около 750 тысяч человек — на всю Канаду. То есть число проживающих в экстремальных условиях Севера исчисляется не десятками миллионов, а лишь сотнями тысяч человек. Обеспечением их деятельности и поддержанием численности (помимо самовыживания) занимается специальное «Министерство по делам индейцев» центрального правительства Канады, расположенное в Оттаве.

Ряд известных российских ученых и политиков уже высказывался в том смысле, что «если так дальше пойдет (с вымиранием русского населения и развалом экономики и инфраструктуры Сибири и Дальнего Востока), то через одно-два поколения русских можно будет увидеть только в резервациях». В частности, об этом с болью писал и говорил наш известный философ Александр Зиновьев, а также бывший вице-премьер Правительства РФ Михаил Полторанин в своей книге «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса», выдержавшей более десяти изданий, и в ряде интервью.

Действующие властные лица таких прогнозов публично не дают. Даже наоборот, перед телекамерами утверждают, что все у них под контролем. В частности, 26 ноября 2019 г. центральное телевидение показало сюжет, как министр энергетики А. Новак и глава Газпрома А. Миллер докладывали Президенту РФ ситуацию о подготовке страны к зиме. Новак сообщил, что на 99% все прекрасно готовы, а Миллер добавил, что Газпром закачал столько газа в хранилища, сколько еще никогда не закачивали. Глава государства в свою очередь сказал, что еще поработает с нерадивыми губернаторами, и тогда вообще все будет хорошо.

В эти же дни после первых серьезных морозов полопались теплотрассы (только что подготовленные к зиме) в Кировском и Ленинском районах Новосибирска, и десятки многоэтажных домов, а также объектов соцкультбыта остались на несколько суток без тепла в лютый мороз. Такая же картина наблюдалась в Барнауле и ряде близлежащих районных центров. Вряд ли она была лучше и в среднем по стране. То есть ситуация в реальной жизни заметно отличалась от ее изображения в телевизоре.
В СССР совершенно не случайно профессиональный праздник энергетиков был назначен на день зимнего солнцестояния (22 декабря) — самую длинную ночь в самое холодное время года. В это время на энергосистему приходился пик несения нагрузки по обеспечению страны теплом и электричеством. После разгрома этой уникальной системы (как всего ТЭК, так и энергосистемы как ее финишной части) в результате «чубайсовских реформ» на бескрайних просторах России остались ее фрагментированные «рыночные» осколки. Цель их деятельности была кардинальным образом изменена. Вместо «готовности нести нагрузку» (то есть обеспечения надежности тепло- и энерго-снабжения всех потребителей) во главу угла была поставлена цель извлечения прибыли от продажи тепла и электроэнергии. Как выразился по поводу новой реальности (или новой нормальности) один «энергетический чиновник»: «Каждый человек теперь заслуживает столько тепла и энергии, сколько может оплатить». Нетрудно заметить, что этот лозунг по своей сути практически не отличается от надписи на воротах фашистских концлагерей: «Каждому — свое». Он неумолимо реализуется на просторах нашей холодной страны. Исключение делается для некоторых регионов, которые платить отказываются (прежде всего, кавказских), прибегая к методу шантажа и угроз (вспышки национализма и сепаратизма). Неуплата и «недоимка» перекладывается эффективными менеджерами на население законопослушных регионов (так называемых русскоязычных).

Тарифы неуклонно растут, что неизбежно в условиях господства естественных и противоестественных (локальных и специально сконструированных) монополий. В случае неуплаты должника поджидают банкротство, лишение имущества и разного рода «летальные исходы». В этом процессе вытряхивания недоимки и наказания должников на помощь кредиторам всегда придут их партнеры-взыскатели: мытари, суды и судебные приставы, коллекторы и представители других надзирающих и карающих профессий.

Одним из реликтов советской энергетики является уникальная система централизованного теплоснабжения. Нигде в мире такого явления (теплотрассы к каждому многоквартирному дому) нет. Это является следствием действия двух факторов: сурового климата и советской модели плановой экономики, основанной на государственной собственности на средства производства. Можно сказать, что система централизованного теплоснабжения в современных российских городах представляет собой реликт социализма в окружении стаи рыночных хищников и посредников-коррупционеров. Она еще сохраняет тепло в организме, но вот-вот лопнет, причем одновременно во многих местах, в силу недофинансирования (в том числе откровенного воровства) и неуклонного снижения качества управления.

За весь период после распада СССР ничего не сделано для разрешения этого важнейшего противоречия в вопросах жизнеобеспечения населения страны. Наоборот, людей продолжают «сгонять» (концентрировать) в многоэтажные бетонные коробки в городах (из пятиэтажек в 16-этажные и 24-этажные высотки), где альтернативы их жизнеобеспечения существующему порядку нет (с инженерно-технологической точки зрения). С другой стороны, институционально (с помощью законов, норм и правил) делается все, чтобы эта система рухнула. В стратегическом смысле это означает освобождение территории от населения без ведения военных действий и проведения крупномасштабных кампаний по «переселению народов» — методом «вымораживания».

Ряд нововведений последних лет особенно тяжелые удары наносит именно по территории Сибири и Дальнего Востока, превращая ее по объективным характеристикам во «внутреннюю колонию» РФ, которая, в свою очередь, уже является сырьевым придатком стран Запада и Китая. Это так называемый «налоговый маневр», в результате которого экспортировать добываемую в стране нефть и газ становится еще выгоднее, чем направлять в отечественную экономику; принятое в 2013 г. решение «о консолидированных группах налогоплательщиков», в результате чего из Сибири вывозится не только добываемое сырье, но и финансовые средства от его продажи (в том числе налоги), а взамен остаются только зоны экологического бедствия. В физическом смысле в энергетике осуществляется репрессивный (по отношению к местному населению) стратегический маневр: идет замена высококачественного кузбасского угля как основного энергоносителя для ТЭС и котельных не на более эффективный вид топлива (природный газ), а на бурый уголь КАТЭКа с высоким содержанием золы, серы и других вредных примесей. Высвободившийся качественный кузнецкий уголь «гонят» на экспорт, забивая основную часть провозных способностей Транссиба. Перевозки угля по железной дороге ведутся на расстояние более пяти тысяч километров только до портов погрузки (в основном, Находки), аналогов чему в мире нет. При этом экологии Кузбасса наносится угледобытчиками непоправимый вред.

Александр Кисельников,
доктор экономических наук, профессор,
заслуженный экономист Российской Федерации