Как родная меня мать провожала…  

Весенний призыв в армию никакие коронавирус с самоизоляцией не подвинут. А если так, то не грех вспомнить, как провожали своих сыночков ненаглядных на защиту рубежей  русских в мирные и военные дни советского прошлого и российского настоящего.

Начнем с того времени, когда призыв, или рекрутский набор в России стал регулярным. Произошло это по воле Петра I в 1699 году. Тогда-то и пришла в крестьянские семьи вечная тревога и боль за сыновей своих. Служба была бессрочной, и лишь в конце 18 века срок ограничили до 25 лет, впрочем, до отставки мало кто доживал. Молодая Россия вела войны на западе и юге, неспокойно было на окраинах новой империи. Командиров над солдатом — ой, как много! А наказания в то время были быстрые и кровавые. В 18 веке мать не могла даже надеяться на чудо, что когда-нибудь сможет увидеть сына-рекрута, потому и провожали их, как на смерть.

Обычно рекрутский набор объявляли в ноябре. С 1831 года Россия была поделена на две части: восточную и западную. Из каждой раз в два года брали от тысячи мужчин по 5 человек, а в неспокойное время набирали до 70 рекрутов. Им, будущим безымянным и известным на весь мир героям, после жатвы и до ноябрьского набора разрешали делать все. Гуляли с душой нараспашку, чтобы деревня на долгие годы запомнила, как уходил на службу крестьянский сын. Мать в эти дни ничего не жалела, старалась приодеть сынка попригляднее, во все новое, не такое, как у других. Шли в ход отцовские кушаки, расшитые рубашки, сапоги, которые надевались раньше только раз–два в году.

И днем, и ночью колобродили будущие солдаты  по родным селам, девкам сердца разбивали, устраивали потехи, катались с песнями на лошадях. Потом, в безотрадные дни походов, полные зуботычин и окриков унтер-офицеров, вспоминали с тоской в груди отчаянное веселье новобранца.

Вы прощайте, девки, бабы,
Нам теперя не до вас.
Нам подходит горький час –
Нам в солдатушки сейчас.
Меня в солдатушки  сдадут,
Милашку замуж отдадут.

Накануне прощального дня устраивались проводы: в меру своего достатка накрывали большой стол, приглашали всех родных и знакомых. Выбор гостей случайным не был: у  кого считался дурной глаз, того старались отвадить от дома, ну а если пришел все-таки, то и плевались , и крестились, и травами обмахивались, делали все, чтобы рекрута не сглазили.

На стол ставили что было в доме, однако существовало несколько неписаных, но строжайше соблюдаемых правил. Никогда на проводах не ели рис, изюм и блины. И вкусно, и сытно, но эти блюда до сих пор имеют ритуальное значение, а в прежние времена поставить на стол рекруту такую еду — значило смерть до срока призвать, живого помянуть.

В каждом селе провожали со своими приметами и условностями. Где-то из ворот рекрут должен был выходить первым, кое-где вперед отправлялась мать и старшие родственники, чтобы обмануть, запутать судьбу солдатскую, подставить под ее неласковые очи другого, свое отжившего человека. В иных деревнях не разрешали рекруту выезжать на телеге или на лошади, должен был до места сбора или тракта проезжего дойти на своих ногах. Если село большое и есть церковь, то, разумеется, на проводы приглашали батюшку и сами в церковь шли обязательно. И молитва, и напутствие священника выслушивались с благоговением и тайной надеждой на лучшую армейскую долю.

Во времена повсеместного православия все рекруты были крещеные, с младенчества носили крест, но перед отправкой в армию многим мать, отец ли вешали на шею ладанку, небольшое металлическое изображение святого, покровителя уходящего в армию, или изображение Пресвятой богородицы. До сих пор во многих семьях вспоминают о том, как во время боя ладанка сохранила солдата: пуля не смогла ее пробить или штык скользнул и лишь поранил. Надеясь на покровительство святого, заботились и о крепости, твердости ладанки.

Интересно, как изменялись правила по поводу одежды новобранцев. Вплоть до середины 19 века рекрута одевали во все новое, ненадеванное или старались одеть хотя бы в новую рубашку. Не чаяли в живых увидеть, знали, что не придется проводить в последний путь и отправляли в новом белье. Хотя тут есть еще одно объяснение: в 18 веке солдату казенное белье выдавалось крайне нерегулярно, военные интенданты заботились только о верхней одежде, так что крепкие рубашки домашнего полотна носились многие годы. Потом, когда срок службы стал ограниченным и появилась надежда когда-нибудь увидеть сына, рубашку надевали пусть и не старую, но поношенную, а лучше отцовскую, т.к. издревле считалось, что одежда родительская дает защиту собственному дитя, и греет она сильнее, и сохраняет любовь и ласку. Даже если рекруту выдавалось полное обмундирование, в котомке у него всегда лежала рубашка, сшитая и украшенная руками матери или жены. Сейчас мы невольно отчасти соблюдаем этот обычай, одевая своих ребят в поношенные отцовские свитера, потрепанные куртки и лыжные шапочки. Мол, все равно на выброс.

Также во времени менялось отношение к достаточно устойчивому обычаю — брать с собой немного земли. До конца 19 века солдат всегда имел при себе мешочек с землей Родины. Судьба ратника в том, что не знает он своего последнего часа и места, где найдет вечное пристанище. Разбросаны могилы русские по всему свету, и чтобы не было совсем одиноко умирать на чужбине без родных и положенного обряда, брали с собой частичку земли, верили, что придаст она во время испытаний силу великую, а придет смерть, то станет могила пухом. В 1874 году срок службы сократился до 6—7 лет, и тогда землю с собой брали только во время военных действий. На обычной службе мешочек с землей носили не всегда, не хотелось накликать несчастье. Но беда в том, что Россия тогда спокойно почти не жила, и каждый набор участвовал в военных конфликтах различного масштаба. В 20 веке во время призыва на Великую Отечественную войну тысячи солдат и офицеров брали с собой по горсточке родной земли и хранили ее как зеницу ока.

А сколько было в котомках памятных мелочей, вышитых рушников и платочков! О солдатских женах — особый разговор.  В сельских общинах устанавливали очередь — кому в набор идти, но что толку, если богатей деревенский сунет старосте взятку за своего сына, и забреют лоб бедняку, у которого жена и куча ребятишек. Никто не вступится, все старосте должны, за себя боятся. Хорошо, если есть младший брат, уговорить его можно, чтобы пожалел семью и пошел в рекруты вместо старшего, а если нет, то предстоит семье без хозяина жизнь нищая, полная унижений. Станет его жена солдаткой — все равно что вдовой. Будет мыкаться с ребятишками на худой земле, которую выделят ей на сельском сходе, в голодные годы побираться по соседним селам. Бывало, заберут мужа сразу после свадьбы, останется молодая жена в доме свекра, бездетная, лишняя, едят ее поедом все кому не лень. Вдове-то хоть можно было второй раз замуж выйти, а солдатка — и не вдова, и не замужняя баба. Правда, частенько не считалось грехом большим, если она сожителя найдет, ведь какая-никакая опора должна быть, но что это за жизнь среди косых взглядов и сплетен.

Ах, как голосили мать и жена, провожая в армию сына и мужа. Причитали, словно по мертвому, призывали судьбу быть милостивой к солдату, не дать врагу погубить милого. Жалели себя, пророча жизнь горькую, нужду беспросветную.

Канула в Лету царская армия, позабылись рекрутские обычаи. В недавнем прошлом новобранцев провожали во Дворцах культуры и деревенских клубах под напутственные речи военкома и председателя колхоза. Уже отслужившие  наказывали своей смене служить, не позоря родное село и фамилию. Письма из армии читали каждому односельчанину, а если благодарность от командования придет, так гордости не было предела.

И это тоже осталось в прошлом. Ныне срок службы сократился до одного года. В Российской армии все больше тех, кто служит по контракту, то есть работает, а это уже совсем другая история. Однако армия, пожалуй, вечна. И пусть нет уже шумных проводов с гармошкой и походами гурьбой к околице, но военкоматы по-прежнему пытаются вместе со всевозможными центрами досуга устроить какие-то торжественные мероприятия с речами и родительскими слезами. А как без них! Ибо заранее не узнаешь, когда придет черед защищать Родину не в учебном бою. И дай Бог нашим долговязым, суетливым, глупым и дорогим сердцу мальчишкам силы выдержать свою армейскую долю и вернуться обратно здоровыми, с неискорёженной и доброй душой, а нам — силы на ожидание и веру в их счастливое возвращение домой.

Поделиться:

Наш канал на Яндекс.Дзен