Михаил Иосифович Рижский: «Нет пророка в своём Отечестве»

30 октября 2021 года исполнится 110 лет со дня рождения выдающегося советского ученого-библеиста, ветерана Великой Отечественной войны Михаила Иосифовича Рижского. Рижский 38 лет жил и работал в Новосибирском Академгородке. Его исследования библейских текстов весьма неохотно публиковали в советское время, а последняя написанная им книга не опубликована до сих пор. О научной деятельности Михаила Иосифовича и его научных достижениях редакция ЧС-ИНФО попросила рассказать известного историка, главного редактора научно-исторического журнала “Сибирский Архив” доктора исторических наук Владислава Кокоулина.

— Владислав Геннадьевич, каким Вам запомнился Михаил Иосифович?

— Мне посчастливилось не только учиться у Михаила Иосифовича, но и работать с ним в последние годы его жизни. И он запомнился мне человеком, увлечённым своим делом – научным изучением Библии, эрудированным, скромным и удивительно отзывчивым.

Конечно, интерес к Библии для него был не случайным. Он иногда рассказывал, что с Библией познакомился благодаря деду, который научил его читать древнееврейские тексты. В пять лет он прочёл отрывок из Библии и получил от деда медный пятак со словами: “Это тебе от бога за усердие”. Но часто он вспоминал и другое, как его отец открыл в 1918 г. религиозную школу “хедер”, а Мишу отправил учиться в русскую школу. Это были первые годы Советской власти, когда атеизм в школах носил даже не научный характер, а “воинственный” – вместо изучения религии её либо ругали, либо высмеивали. О том, что из себя представлял атеизм тех годов легко можно узнать, прочитав хотя бы несколько страниц популярной в те годы книжки Емельяна Ярославского “Библия для верующих и неверующих”. В атеистической пропаганде того времени всякая религия объявлялась как набор глупых сказок, который придумали священники, чтобы эксплуатировать народ.

Но для Михаила Иосифовича Библия открыла другой мир – богатейший мир Древнего Востока. Как полушутя признавал он позже, через Библию он познакомился с “Тиглатпаласарами и Навуходоносорами”. Книги Библии хотя и носят религиозно-назидательный, а не исторический (в современном смысле) характер, тем не менее понять историю Древнего Востока без Библии очень сложно. Достаточно сказать, что до расшифровки древнеегипетской письменности Библия была одним из немногих основных источников по истории Древнего Египта, а перевод “Эпоса о Гильгамеше” с его знаменитым рассказом о потопе позволил показать связь библейских текстов с древней мифологией Шумера и Аккада.

Однако после окончания школы Михаил Иосифович занимался весьма далёкими от библейских штудий делами – трудился на шахтах Донбасса и на Невском машиностроительном заводе, был студентом Ленинградского физико-механического института, служил в Хабаровском конно-артиллерийском дивизионе.

— Как ему удалось вернуться к истории?

— Давайте вспомним, что в 1920-е годы не только изучение Древнего Востока, но и истории в целом, если только это не было историей классовой борьбы или наследия классиков марксизма-ленинизма, находилось на далёкой периферии интересов новой власти. Исторические факультеты в вузах были закрыты, сама история была превращена в социологическую схему, которая наполнялась примерами классовой борьбы или экономических отношений. Трудно себе представить, но в учебниках истории не было, например, такой популярной сегодня фигуры как Александр Невский. Ещё бы – феодал-эксплуататор и святой! Поэтому Михаилу Иосифовичу пришлось искать другие занятия.

Но когда в середине 1930-х годов было решено восстановить исторические факультеты, Михаил Иосифович решил продолжить своё обучение именно там. В это время он был заочником физико-математического отделения МГУ, и ректор университета, естественно, был против его перевода на историю. Но Михаил Иосифович оказался настойчивым, и ректор согласился с тем лишь условием, что он сдаст все экзамены за первый курс на отлично.

Среди предметов, которые надо было досдавать, оказалась латынь. Ещё одним из любимых воспоминаний Михаила Иосифовича было то, как ему пришлось придумать целую систему, чтобы выучить латынь за 2 недели. Он потом щедро делился ей со студентами. Многие из них уже и латынь позабыли, а “э-и-ис-ус-эй” (окончания латинских существительных пяти склонений в родительном падеже единственного числа) помнят все.

В итоге он сдал латынь и другие экзамены и стал студентом исторического факультета. Окончил он его в 1941 году защитой диплома на тему “Восстание Маккавеев в Иудее во II веке до нашей эры”.

А потом началась война… Михаил Иосифович командовал ротой отдельного инженерно-строительного батальона – наводил мосты и переправы, строил доты и дзоты.

Конечно, как и все советские люди он мечтал о том, чтобы война скорее закончилась и можно было вернуться к мирному труду. Тем более, что Михаила Иосифовича после окончания МГУ рекомендовали в аспирантуру. В 1946 году он был демобилизован и продолжил обучение в аспирантуре МГУ, защитив в 1950 году диссертацию на тему “Рабство в сельском хозяйстве древней Италии по сочинениям римских агрономов”.

— Знания латыни, видимо, очень помогли Михаилу Иосифовичу?

— И не только. Конечно, историкам в те годы было трудновато заниматься научным изучением даже античности, раз на эту тему были “гениальные указания товарища Сталина”, а особенно его цитата из выступления на Первом всесоюзном съезде колхозников-ударников в 1933 году о “революции рабов” как причине падения рабовладельческого строя. А историки должны были лишь подбирать факты в античной истории, которые подтверждали это высказывание “классика”.

Я однажды набрался смелости и спросил у Михаила Иосифовича, а приходилось ли при написании этой работы учитывать высказывания Сталина на эту тему.

— Что он ответил на это?

— Я тогда был потрясён услышанным. Конечно, это были уже 1990-е годы, когда следовало ругать Сталина и всю историческую науку его времени. Но Михаил Иосифович рассказал, что, конечно, он не был диссидентом и ничего революционного в своей диссертации не написал. Классиков, естественно, процитировал. Но, как ни странно, подобный ракурс темы позволил ему вообще уйти от проблем “рабовладельческой формации” и “восстания рабов”. Он сосредоточил свои усилия на изучении римских агрономов, вернее, рассуждений о сельском хозяйстве таких древнеримских авторов, как Катон, Варрон, Плиний и другие. Хотя и это было очень опасным занятием с учётом печально известной лысенковщины. Но тем не менее, это позволяло заниматься научным изучением античности, а не выискиванием в ней “предыстории революции рабов”. И, что характерно, Михаил Иосифович рассказал о том, что в исторической науке даже в те времена были своего рода “безопасные островки” – где можно было свободно думать, следовать данным источников, а не социологических схем “единственно верного учения”, вести научные дискуссии, не опасаясь быть заподозренным в каком-нибудь “очередном лжеучении вроде социологии, генетики или кибернетики”. В таком статусе эти науки, как мы знаем, оказались в годы правления Сталина.

— Как он смог продолжить изучение библейских текстов?

— Всё началось с одной знаменательной встречи. Михаил Иосифович работал в Чите, в местном педагогическом институте, где он заведовал кафедрой всеобщей истории. В это время ему также пришлось заняться археологией, и он написал несколько работ на эту тему, которые достаточно быстро заметили такие специалисты, как академик Алексей Павлович Окладников, приезжавший в экспедиции в Забайкалье. Работа со студентами Михаилу Иосифовичу нравилась, тем более, что как раз в Чите он смог продолжить изучение Библии и написать свою первую книгу на тему “Что такое Библия”. Однажды, немного с иронией, он сказал мне: “Понимаешь, Владислав, это был нонсенс для советского времени, чтобы беспартийный еврей заведовал исторической кафедрой. Но это было возможно только в далёкой от центра Чите. И это спасло меня как учёного”. Старшее поколение хорошо поймёт, что хотел сказать Михаил Иосифович: в те времена исторические факультеты считались опорой и базой идеологической работы, в том числе и атеистической пропаганды, которая как раз во времена Хрущёва приобрела самый разнузданный характер – закрывались десятки церквей, которые пережили репрессии 1930-х годов, а Никита Хрущёв пообещал показать миру последнего попа в СССР.

В эти годы Михаил Иосифович усиленно работал над переводом одной интересной библейской книги – “Книги Иова”. Многие, конечно, представляют себе, что в Библии есть только религиозные книги, но это не так. Сам канон Библии формировался в течение долгого времени, и в ней оказались книги, не совсем атеистические, но весьма вольнодумные. И книга Иова была одной из них.

— А почему?

Иов ведь в одном месте весьма скептически высказался о том, что бог – всемогущий, всезнающий и всемилостивый, раз он допустил то, что случилось с Иовом, который был богобоязненным и выполнял все обряды, но из-за спора бога с сатаной лишился всего, включая собственное здоровье. И вот он высказал богу всё, что думает об этом.

Исследование Михаила Иосифовича об Иове долго не удавалось издать, даже несмотря на поддержку академика Окладникова. Чиновники из идеологического аппарата КПСС предпочли отказать в публикации, чем вникать в то, что работы Рижского куда больше помогают идеологическому аппарату, чем глупые антирелигиозные брошюры или большинство публикаций в журнале “Наука и религия”.

— Был ли Михаил Иосифович верующим?

— Когда ему задавали этот вопрос в 1990-е гг., когда верующим было быть модно, он отвечал так: “Хочется, да не верится”. Верующим он не был, его книги написаны с позиций научного изучения истории религии, истории Библии. Именно поэтому они не устаревают и сегодня.

— Какие книги на библейскую тематику написал Михаил Иосифович?

— Несмотря на все препятствия, в советское время он смог издать книгу “История переводов Библии в России”. И лишь в годы Перестройки, когда идеологический пресс был ослаблен он смог издать сперва “Библейских пророков и библейские пророчества” (как ни странно, в таком прежде идеологизированном издательстве как “Политиздат”), потом “Книгу Иова”, и приступить к работе над “Экклезиастом”.

— Это та книга, в издании которой Вы принимали участие?

— Да, я тогда учился в аспирантуре и подрабатывал литературным редактором и корректором в издательстве. Мне дали рукопись Михаила Иосифовича, посчитав, что мне как историку будет проще работать с текстом и предлагать варианты исправлений (стилистических и синтаксических), чем кому-то другому. Я читал рукопись очень внимательно – всё-таки для аспиранта это было очень ответственное задание. Михаил Иосифович писал прекрасным литературным языком, но ведь часто бывает так, что автор-то понимает, о чём идёт речь, а массовый читатель может оказаться в затруднении. Вот я попытался прочитать рукопись Михаила Иосифовича в качестве такого массового читателя. Те пояснения, которые я предложил сделать к тексту, Михаил Иосифович с благодарностью принял, и текст, действительно, стал намного лучше с точки зрения его понятности для неспециалистов.

Поэтому когда Рижский начал работать над “Книгой Даниила”, он в издательстве сразу заявил, что будет работать только со мной. Я в это время готовился к защите диссертации, но отказать Михаилу Иосифовичу не смог, хотя и понимал, что работы предстоит намного больше, чем над “Экклезиастом”.

— Почему?

— Дело в том, что как раз в 1990-е годы в библиотеки стали поступать многочисленные зарубежные исследования, в том числе и на библейскую тему. Михаилу Иосифовичу уже было трудно в силу возраста выезжать в библиотеки, и мне пришлось взять эту работу на себя.

Он мне давал своеобразные задания: посмотреть, что пишут о том или ином сюжете зарубежные авторы, о которых он хорошо знал, но труды которых были труднодоступными в советское время.

Это совпало с широким распространением компьютерной техники, и в итоге мне пришлось и набирать текст на компьютере (включая слова и предложения на древнееврейском, древнегреческом и латыни), и заниматься литературным редактированием, и помогать Михаилу Иосифовичу в работе над отдельными фрагментами текста.

К тому же довольно часто он читал мне вслух перевод того или иного фрагмента, иногда в разных вариантах, и спрашивал, всё ли мне понятно, или какой вариант лучше. Дело в том, что книга Даниила в Библии написана не на древнееврейском языке, а на арамейском – хоть и очень похожем на древнееврейский, но всё-таки имеющим свою специфику, и переводить её достаточно сложно. Я обычно отвечал утвердительно, понимая, что это такой внутренний диалог переводчика, который постоянно ищет наилучший вариант для перевода.

— Михаил Иосифович закончил работу над этой книгой?

— Это было весной 2000 года, я забрал последние страницы рукописи, внёс исправления и распечатал текст. Всё было готово к изданию. В те времена летом печатали программы курсов, планы семинарских заданий и методички для студентов-первокурсников, к тому же часть сотрудников издательского отдела уходила в отпуска, поэтому книга Михаила Иосифовича была поставлена в план в редакционно-издательском отделе НГУ на осень. Но в августе того года Михаила Иосифовича не стало… А потом произошла история, которая меня потрясла до глубины души.

— Что за история?

Книга была полностью готова к изданию, но необходимо было выполнить одну формальность – подписать бланк-заказ от Гуманитарного факультета на издание книги. Казалось бы простая формальность. Деканом Гуманитарного факультета тогда был Андрей Зуев. И мне было сказано: “Университет не должен тратить деньги на научно-популярные книжонки”. В итоге рукопись, увы, так и осталась не опубликованной.

— Предпринимались ли попытки издать эту рукопись позднее?

— Несколько лет назад этим занимался заведующий кафедрой философии НГУ Владимир Павлович Фофанов. Но у него возникли какие-то сложности с сыном Михаила Иосифовича, который почему-то решил, что на этой книге хотят “сделать деньги”. Хотя, конечно, надо было объяснить ему, что никакой коммерческой выгоды университет не преследует, эта книга очень нужна не только студентам университета, но и всем интересующимся историко-религиозными проблемами.

— А возможно ли издать эту рукопись сейчас?

— Да, конечно. Рукопись уже готова к печати, требуется только желание со стороны руководства Гуманитарного института НГУ. Если в университете не сохранился компьютерный набор рукописи, то я готов его сделать ещё раз, тем более, что современные средства подготовки рукописи намного проще тех, что были почти четверть века назад.

И, конечно, хорошо это сделать уже в этом году, к 110-летию Михаила Иосифовича. Это будет дань уважения человеку-легенде (“папе Рижскому”, как его называли студенты), который отдал университету более 30 лет своей жизни.

Записала Марина Вдовик

Поделиться:

Добавьте нас в источники:

Если вы хотите, чтобы ЧС-ИНФО написал о вашей проблеме, сообщайте нам на SLOVO@SIBSLOVO.RU или через мессенджеры +7 913 464 7039 (Вотсапп и Телеграмм) и социальные сети: Вконтакте, Фэйсбук и Одноклассники

Новости партнеров: