235 дней за пределами Земли
По традиции на третьи сутки после приземления транспортного пилотируемого корабля «Союз» на площадке Центра подготовки космонавтов состоялась пресс-конференция с экипажем, вернувшимся из экспедиции. Однако лишь второй раз за всю историю она была организована с космонавтом, выполнившим свой полет на американском корабле Dragon по соглашению о перекрестных полетах. Главным участником пресс-конференции стал покоритель вселенной из Кузбасса Александр Гребёнкин, который рассказал о своих первых впечатлениях и жизни за пределами Земли.
Напомним, что Александр Гребенкин совершил свой первый полет на пилотируемом корабле Crew Dragon 4 марта этого года. Ракета-носитель Falcon-9 стартовала из космического центра NASA имени Кеннеди во Флориде. Вместе с ним на МКС отправились астронавты Мэттью Доминик, Майкл Барратт и Джанетт Эппс по программе перекрестных полётов Роскосмоса и NASA.
Возвращение кузбасского космонавта неоднократно откладывалось. Приводнение корабля Crew Dragon состоялось 25 октября у побережья штата Флорида. Сейчас Александр Гребенкин чувствуется себя отлично, но все ещё проходит послеполетную реабилитацию. А не так давно космонавт вернулся на Родину и уже успел встретиться со своей семьей после длительной разлуки. Не мог Александр Сергеевич оставить без внимания и тех, кто пристально следил за его первым космическим путешествием. Вместе с врачом экипажа Русаной Серебряковой на площадке ЦПК он ответил на все интересующие вопросы и поделился своими дальнейшими планами.
– Александр Сергеевич, вы провели в космосе 235 дней и проработали на МКС вместо полугода восемь месяцев. Почему это произошло?
– Да, действительно, экспедиция продлилась дольше, но я был абсолютно к этому готов. Уже в июле после прибытия американского корабля Starliner, его первого полета с астронавтами стало понятно, что есть технические проблемы. Соответственно, пока специалисты выясняли подробности, анализировали, возникли задержки. Я отнесся к этому спокойно, даже в глубине души был рад, что удастся еще полетать, поработать на станции. В экипаже было всё прекрасно. В принципе, мне очень нравилось, и полет превзошел мои ожидания. Какие-то мысли о возможных трудностях, с которыми мне придется столкнуться, были. Тем не менее, для меня всё оказалось гораздо проще. Никаких дестабилизирующих факторов не возникло от слова совсем.
Во время приземления у космонавтов происходит перераспределение крови в тканях. Чтобы подготовить организм к условиям гравитации и удержать жидкость, им дают специальные солевые добавки. Это позволяет сделать спуск более комфортным и лучше адаптировать космонавта к земным условиям.
– Насколько теснее стало с прибытием экипажа «Starliner» и с учетом продления их полета? Привлекали ли членов экипажа российского сегмента МКС к решению проблем с американским космическим кораблем?
– Российских членов экипажа не привлекали к каким-либо работам, связанным с парированием этих ситуаций. Они работали, справлялись самостоятельно, с помощью Земли, разумеется. По поводу того, что они находились незапланированно дольше по времени, это, скорее, нагрузка на американский сегмент. В частности, это питание, вода, работа систем и так далее. Для российского сегмента это не являлось какой-то проблемой.
– Чем отличаются скафандры Роскосмоса и SpaceX?
– В первую очередь это касается каркаса. Скафандр от SpaceX более комфортен для нахождения в удобной позе – это просто вытянутое тело. У нас он приспособлен для расположения в ложементе, то есть под небольшим изгибом, что делает его более анатомически правильным. В целом, могу сказать, что это совершенно разные скафандры. В первую очередь они должны быть средством спасения. И в этом плане, я считаю, аналогов нашему скафандру нет.
– Есть ли какие-то существенные различия в подготовке к полёту в США и в России?
– Не могу назвать. Подготовка выстроена таким образом, чтобы экипаж четко знал свои обязанности, как при штатной работе, так и при возникновении нештатных ситуаций. Все знают, что делать, и в случае чего каждый будет на своем месте. Но могу лишь сказать, что, наверное, наша подготовка ведется строже, потому что мы изучаем свой отечественный корабль, имеющий значительно большее число органов управления, позволяющих многократно резервировать как сами системы, так и режимы, которые способно выполнять космическое судно. Соответственно, необходимо получить другой объем информации и навыков, чтобы им управлять. А в остальном, работа на станции, в автономном полете, она практически одинаковая. Лишь техника и компоновка разная.
– В космосе есть Wi-Fi? Можно ли пользоваться на МКС своим личным телефоном?
– Личным телефоном пользоваться возможности нет, но Wi-Fi есть, который очень помогает. Работаем с планшетами, на которых находятся наши программы и техническая документация.
– Где интереснее заниматься спортом – на Земле или на МКС?
– Я увлекаюсь спортом ещё с раннего возраста, поэтому мне интересно занимать им везде, особенно в космосе. Но на МКС, находясь в невесомости, это жизненно важно. А учитывая, к примеру, расположение тренажёра ARED, перед которым открывается большой обзор на планету Земля, заниматься в таком зале – одно удовольствие.
За физической нагрузкой космонавтов пристально следят врачи. Сведения, полученные с МКС, поступают на Землю, анализируются, а затем специалисты дают свои рекомендации. Такие тренировки позволяют в дальнейшем профилактировать осложнения, которые могут возникнуть у космонавта после полета.
– Вы провели в космосе больше дней, чем планировалось. От этого как-то поменялся график работы на МКС?
– Если экспедиция продлена, сам график работы при этом не изменяется. Это может произойти, если мы встречаем экипажи, то есть время может быть абсолютно разное. Всё зависит от баллистики, условий выполнения сближения, стыковки. Поэтому именно из-за того, что мы продлили нашу экспедицию, сам по себе график не изменялся. Это была та же самая «Форма-24», которая предписывала, в какое время выполнять работы. Здесь никаких особенностей не было. Может быть, наполнение несколько поменялось, поскольку также Земля планирует ту деятельность, которой будет заниматься экипаж. Вот тут могут быть какие-то коррективы.
– Расскажите про свою научно-исследовательскую работу, какие задачи успели выполнить?
– Полет был очень насыщенный, интересный. Было множество экспериментов. Это и биологический, такой как «ФАГЕН»: первым удалось провести, чему я очень рад. Работали с гиперспектральной аппаратурой, которую доставили на одном из крайних грузовиков. Это было первое включение, результаты получили в срок. Специалисты оценили, что всё было выполнено успешно. Я с удовольствием еще провел несколько сессий с этой аппаратурой и впоследствии передавал накопленный опыт в процессе эксплуатации уже следующему экипажу. Также были различные физические эксперименты, связанные с движением станции, когда вывешивались в состоянии невесомости тяжелые объекты, шарообразные предметы. Это тоже весьма интересно. Проводились и медицинские эксперименты для оценки сердечно-сосудистой системы, двигательных функций.
Работа велась действительно очень насыщенная. Когда я связывался с Землей, просил даже провести ещё какие-то эксперименты. Я считаю, что каждая минута, секунда нахождения там дорога. Необходимо наполнять её каким-то содержанием, которое позволит добиться результатов и в дальнейшем принесет пользу. Нужно исходить из этого, и тогда полет проходит хорошо. И в плане психологического состояния, когда ты постоянно что-то делаешь. Мне, в принципе, работа нравится любая. Это дает дополнительный стимул для того, чтобы заниматься этим дальше. А когда есть результат, это очень хороший показатель, и это всегда радует.
– Какие были ваши ощущения при спуске на воду? Как долго вы находились в закрытой капсуле до того, как специалисты открыли люк и приняли экипаж на борт судна?
– После приводнения я находился в капсуле порядка 30–40 минут. Это довольно-таки быстро. Команда действовала слаженно, у них уже отработанная методика. Я не чувствовал каких-либо трудностей, связанных с вестибулярными расстройствами, даже самостоятельно выбрался из ложемента.
– По прилету одному из ваших коллег по миссии понадобилась медицинская помощь. Почему это произошло?
– Я считаю, что очень многое зависит от индивидуальных качеств. Это и подготовка, ортостатическая устойчивость, вестибулярные расстройства, которые у всех по-разному проявляются. Здесь, видимо, произошло такое стечение обстоятельств, что человеку понадобилась дополнительная помощь. Но, я думаю, это в очередной раз напоминает, что все-таки космический полет – это не легкая прогулка. Это действительно серьезное воздействие на организм в целом, и нужно подходить ответственно как на этапе отбора и подготовки, так и во время тренировок, которые мы проводим, находясь на борту Международной космической станции. По последнему могу сказать, что этот человек занимался очень интенсивно, поэтому, наверное, это все-таки связано с чем-то другим.
Как рассказала врач экипажа Русана Серебрякова, несмотря на подготовку, не все космонавты благополучно переносят приводнение корабля. «Качка» часто приводит к вестибулярным нарушениям, которые могут прогрессировать и усугубляться. Но, как отмечает специалист, Александр Гребенкин чувствовал себя хорошо.
– Как ваше состояние? Как прошла послеполетная реабилитация?
– Реабилитация всё еще продолжается. Как отметил врач экипажа, самочувствие у меня было в принципе очень даже хорошее. Я выбирался сам из кресла и уже на корабле сделал первые шаги, мог управлять своим телом. Понятно, что это было далеко от моего привычного «земного» состояния, но, тем не менее, вполне позволяло двигаться. Для себя даже сделал некоторые выводы. Я представил, если бы произошла какая-то нештатная ситуация, смог бы я, к примеру, совершить определённые действия и при необходимости покинуть корабль. И пришел к выводу, что это действительно возможно, несмотря на длительный полет. Но опять же, думаю, всё индивидуально. Буквально на следующий день я уже чувствовал себя гораздо увереннее в плане выносливости, возможности совершать активную деятельность. И по нарастающей, с каждым днем всё лучше и лучше. Сегодня я себя замечательно чувствую.
– Известно, что вы большой любитель астрономии и создавали прекрасные качественные телескопы. Удалось ли вам сделать фотографию Международной космической станции?
– Да, действительно, я очень плотно увлекался астрономией, строил телескопы, также занимался этим будучи на станции. Снимал пролеты, когда совпадала баллистика. И в дополнение могу сказать: мне удалось сфотографировать МКС на фоне Земли. После того как мы отчалили от станции, через некоторое время перед нами предстала удивительная картина. Мы увидели в иллюминаторы, что станция расположена прямо как на ладони. Это действительно запоминающееся зрелище, которое останется в моей памяти на всю жизнь. Мы её практически с минимальных дистанций наблюдали и до входа в тень. Я сделал несколько фотографий на планшет и надеюсь, что удастся их получить. Добро на это было получено, так что обязательно ими поделюсь.
– За это время мы увидели много красивых атмосферных снимков, сделанных вами. Вы планируете заниматься фотографией дальше уже на Земле?
– Касаемо снимков, которые были сделаны на станции, – я больше акцентировал внимание на масштабности действа. Потому что фотографий, снятых с помощью специальной аппаратуры, достаточно много. Но мне хотелось передать именно атмосферу, ощущения, как это видно невооруженным глазом. Я думаю, это интереснее. Планирую продолжать снимать и, в частности, заниматься астрофотографией, когда у меня появится такая возможность. Сейчас у меня как раз есть комплект оптики для телескопа системы Ньютона. Поэтому, когда будет время, соберу его и буду продолжать заниматься любимым делом.
– Александр Сергеевич, известно, что вы многодетный отец. Тяжело ли столько времени находиться вдали от своей семьи, и была ли возможность поддерживать связь с близкими?
– Конечно, семья – это люди, которых всегда хочется видеть. С детьми общались по специальным средствам связи, такая возможность была. У меня три сына, они держались прекрасно, не выдавали своих переживаний практически до момента прилета. Спрашивали конечно, когда вернусь. Понимал, что очень ждут и уже соскучились. Сейчас всё прекрасно, они рады, каждый день мы проводим время вместе, рассказываю, как прошёл полёт. Поэтому так компенсируем мое отсутствие. Стараюсь как можно больше уделить им внимания.
– Вы с детства грезили космосом. Насколько тяжело было дождаться этого главного момента в вашей жизни? Ведь, насколько известно, вы не с первой попытки попали в состав космонавтов. Что заставляло вас продолжать работать?
– Как и в любом деле, если ты хочешь добиться результата, нужно трудиться. Должно быть терпение, необходимо проявить характер. Если человек действительно хочет достичь цели – в любой сфере, он будет к ней идти. И космонавтика – не исключение. Да, это сложно, всякое было – длительная подготовка, экзамены, командировки. Но, как я вначале сказал, оно более чем того стоит. Первым делом, как я прилетел на станцию, отправился в купол, чтобы посмотреть в иллюминаторы и увидеть Землю. Это вызвало у меня настоящий восторг. Не знаю, что для человека может быть более необычным, чем увидеть наше место обитания с такой высоты, в таком ракурсе.
Земля очень красивая. Иногда говорят, что маленькая. Не соглашусь. Она очень большая и разнообразная. И каждый день ты её как-то по-новому видишь. Удивительная планета. И я думаю, это перекрывает все трудности, затраты, которые были на пути к цели. Я считаю, нужно просто проявить характер, и, если действительно человек мотивирован, он в любом случае всего добьётся.
– Как вы думаете, какие профессии, связанные с космосом, будут востребованы в будущем?
– Я считаю, что для космонавтики сейчас, в первую очередь, необходимы инженеры, врачи и специалисты в области работы с искусственным интеллектом. За последние годы, думаю, вектор не поменялся. Сегодня искусственный интеллект помогает облегчить работу при длительных полетах и выполнении сложных операций, но полностью заменить человека мы пока что не способны.
– Брали ли вы на орбиту какие-либо вещи или символы родного края?
– Да, конечно. Были и фотографии с местами, локациями, где я любил проводить время, некоторые предметы, которые, так или иначе, связывают меня с родиной. В 2023 году я посетил фестиваль «Ночь Гагарина» в Кемерово. До этого был приглашен в Краеведческий музей, где мне был передан фрагмент кости динозавра. Это пситтакозавр сибирский, который был найден на территории, наверное, одного из крупнейших палеонтологических мест в нашей стране. Мне передали небольшой фрагмент кости динозавра. Я обязательно его верну по возвращению на родину в этот музей. Также в дополнение могу сказать, что я сделал фотографии нашей Земли, откуда этот образец прибыл.
– А вы видели Кузбасс из космоса?
– Да, конечно, я сделал множество его фотографий. Это и родной город Мыски, Новокузнецк, Кузнецкий Алатау – небольшая горная цепочка в виде креста, выглядит очень красиво. Но, к сожалению, так случалось, либо по баллистике, либо по погоде, не всегда была возможность поснимать. Хотелось бы, конечно, сделать больше фотографий. Как получится, обязательно ими поделюсь.
– Когда планируете приехать на малую родину? Какой подарок вы хотели бы получить от земляков?
– Приехать я готов хоть завтра, но такой возможности пока нет. Как появится после заключительного этапа реабилитации, думаю, возьму отпуск и сразу поеду на родину. А по поводу подарка – мне просто находиться там уже хорошо, поэтому ничего не жду. Увидеться с близкими, посмотреть на родные края – для меня это лучше всего.
Фото: Роскосмос и ЦПК
