Академик Михаил Лаврентьев: от формул к созданию Академгородка
В этом году исполняется 125 лет со дня рождения выдающегося учёного, основателя Новосибирского Академгородка академика Михаила Алексеевича Лаврентьева. Как он достиг высот в академической науке, что подвигло выдающегося учёного оставить спокойную работу в столице и отправиться в далёкую Сибирь и какова судьба его наследия – редакции рассказал известный историк, профессор юридического факультета Сибирского университета потребительской кооперации, доктор исторических наук Владислав Кокоулин.
– Владислав Геннадьевич, каков был путь в науку и каков был путь в науке Михаила Лаврентьева?
– Будущий академик родился в Казани в семье преподавателя математики, в 10 лет вместе с отцом поехал в Германию, где в течение двух лет обучался в школе, затем учился в Казанском коммерческом училище, Казанском университете, Московском университете, который окончил в 1922 году. Кстати, в Казанском университете есть почётные доски выдающихся учёных – выпускников Казанского университета, и среди них есть и Михаил Лаврентьев.
После окончания университета он преподавал математику в Московском университете, с 1939 года работал в Академии наук Украинской СССР, был директором Института математики, профессором Киевского государственного университета. За разработку приложений математики и механики к оборонной тематике был удостоен в 1949 году Сталинской премии. В 1948 году вернулся в Москву, участвовал в становлении МФТИ, работал директором Института точной механики и вычислительной техники, в котором разрабатывались первые образцы советских электронно-вычислительных машин (ЭВМ). В качестве заместителя научного руководителя КБ-11 (Ядерного центра) участвовал в создании советской атомной бомбы.
Основными областями научных исследований в математике академика М.А. Лаврентьева были теория функций комплексного переменного (в которой он предложил новые методы решения внутренних и граничных задач) и теория квазиконформных отображений. Математические работы М.А. Лаврентьева связаны с его исследованиями в механике. Он внёс крупный вклад в теорию удара тел о воду, теорию струй, теорию волн, теорию взрыва.
Как видите, его карьера в столице была вполне успешной, и в принципе ему была бы обеспечена спокойная работа до конца дней – научных проблем было много, советское правительство щедро поддерживало учёных такого уровня, однако иногда бывает так, что какие-то обстоятельства заставляют человека резко изменить свою жизнь – отказаться от неторопливой и несуетливой работы и, что называется, “искать приключений”.
– Что же всё-таки заставило Михаила Лаврентьева отправиться в Сибирь и на пустом месте создавать научный центр?
– Насчёт пустого места, конечно, можно поспорить. В 1920-е – начале 1930-х годов в Новосибирске разворачивалась деятельность «Общества изучения Сибири и её производительных сил» (которому в этом году исполнилось 100 лет), затем в годы Великой Отечественной войны в городе появился сначала Новосибирский городской комитет учёных, а в 1943 году был основан Западно-Сибирский филиал Академии наук СССР. Так что научные традиции и научные учреждения в Новосибирске были, и именно на их базе (в частности, Западно-
Сибирского филиала) и было создано в 1958 году Сибирское отделение Академии наук. Другое дело, что строительство исследовательских институтов развернулось не в самом городе, а на окраине – масштабное строительство требовало пространства, и будущий Академгородок вполне подходил для реализации поставленных задач. Разумеется, в этом были и свои плюсы, и – увы – свои минусы.
Бытует такая версия, что Михаила Лаврентьева, дескать, «зажимали» в столице, и он решил отправиться в Сибирь, где стать «самому себе начальником». Но это, разумеется, не так. Создание Сибирского отделения Академии наук стало возможным после ХХ съезда КПСС, в числе решений которого было ускоренное развитие Сибири и Дальнего Востока и создание второй индустриальной базы на востоке страны. В начале 1956 года академики М.А. Лаврентьев, С.А. Христианович и С.А. Лебедев написали в газету «Правда» статью «Назревшие задачи организации научной работы», в которой выступили с идеей равномерного распределения научных институтов по всей стране, в частности, о необходимости создания научного центра в Сибири для комплексного изучения территории и развития прикладных направлений. Постепенно стало понятно, что для создания подобного центра необходимо перевести крупные научные коллективы из Москвы и Ленинграда.
Председатель Западно-Сибирского филиала, известный специалист в области горного дела Тимофей Фёдорович Горбачёв поддержал идею Михаила Лаврентьева и показал ему предпочтительное место для строительства городка науки в Сибири. В это время недалеко от будущего Академгородка уже начало развёртываться строительство Обской ГЭС. В качестве варианта рассматривалось также строительство Академгородка в Иркутске, но там его предполагалось разместить в центре города, неподалёку от домов сосланных в Сибирь декабристов. Однако получить поддержку в Москве оказалось весьма трудной задачей. И лишь после того, как Михаилу 
Лаврентьеву удалось увлечь своим проектом отдел науки и вузов ЦК КПСС, была организована его встреча с первым секретарём ЦК КПСС Хрущёвым, с которым Лаврентьев был знаком во время работы на посту вице-президента АН Украинской ССР, первым секретарём которой был Хрущёв.
По предложению Хрущёва проект строительства Новосибирского Академгородка был включён в повестку заседания президиума ЦК КПСС, где получил единогласную поддержку. Неожиданный успех в реализации задуманного проекта привёл к тому, что Михаил Лаврентьев, который до этого держался в стороне от политики, решил вступить в ряды КПСС.
18 мая 1957 года Совет министров СССР принял историческое постановление «О создании Сибирского отделения Академии наук СССР». В качестве основной задачи нового научного центра намечалось «развитие теоретических и экспериментальных исследований в области физико-технических, естественных и экономических наук, направленных на решение важнейших научных проблем, способствующих наиболее успешному развитию производительных сил Сибири и Дальнего Востока».
Поскольку опыта реализации такого масштабного проекта в нашей стране не было, то основная работа ложилась на плечи Михаила Лаврентьева. После долгих размышлений он решил сделать ставку на принцип единства образования, науки и производства. При этом приходилось учитывать, что самым заинтересованным ведомством в применении современных научных знаний в техническом производстве был военно-промышленный комплекс. 
Руководителей этой отрасли интересовали прежде всего физико-технические и естественно-научные дисциплины, а также исследования, ведущиеся на стыке наук. Эти подходы совпадали в основном с представлениями Михаила Лаврентьева и его соратников о том, как должна развиваться современная наука. Но они также понимали, что простая кооперация узких специалистов – это тупиковый путь, а ставку надо делать на тех учёных, которые хорошо ориентируются не только в своей научной специальности, но и в соседних.
Тем более что подобные примеры были в советской науке (например, математик Мстислав Келдыш стал теоретиком космонавтики, другой математик Леонид Канторович открыл новое направление в экономике). Также Лаврентьев решил учесть опыт создания филиалов Академии наук – Западно-Сибирского, Восточно-Сибирского, Дальневосточного и Якутского, которые были созданы для изучения природных ресурсов, научных и производственных задач соответствующих регионов. Теперь же он решил создавать институты общетеоретического профиля, способные обеспечить высокий уровень фундаментальных исследований.
– А какие проблемы были при строительстве Академгородка?
– Строительство научных институтов и жилья для учёных шло быстрыми темпами, однако были и определённые проблемы. Дело в том, что региональные власти рассматривали строительство научного центра с точки зрения интересов региона – возможность решить за счёт нового строительства как можно больше местных экономических и социальных проблем. Поэтому Лаврентьеву приходилось бороться с партийным и хозяйственными руководителями за то, чтобы все ресурсы, которые направляются на строительство Академгородка, не уходили на другие объекты. Приходилось спорить и с Хрущёвым, у которого были свои проекты организационных преобразований советской науки. В частности, он планировал создать Академию наук РСФСР, сделав Новосибирск центром уже не советской, а российской науки, подчинив этому центру часть институтов АН СССР в Москве и Ленинграде. Однако Лаврентьеву удалось убедить Хрущёва отказаться от его проекта, а затем при поддержке Никиты Сергеевича преодолеть сопротивление региональной партхозноменклатуры.
После того как было определено место строительства Академгородка, Лаврентьеву пришлось решать проблему его юридического статуса. С одной стороны, ему хотелось, чтобы Академгородок был в минимальной степени зависим от городского и областного начальства, а другой стороны – в случае появления самостоятельного статуса пришлось бы создавать огромное количество городских служб, которые в Новосибирске существовали давно, а в Академгородке потребовали бы дополнительных площадей: как для самих служб, так и жилья для большого количества чиновников. Поскольку финансирование Академгородок получал отдельной строкой, что давало определённую независимость в принятии решений, то Лаврентьев решил сделать Академгородок частью города.
Генеральный план Новосибирского Академгородка был утверждён летом 1958 года. Он был разделён на три зоны: институтскую и две жилые. Основу плана составляли три проспекта (современные проспекты Строителей, Лаврентьева и Морской), которые упирались в Бердское шоссе, связывающее Новосибирск с Бердском. При этом от Бердского шоссе Академгородок был отделён полосой ленточного соснового бора. Госплан СССР получил указание выделять всё необходимое для строительства Академгородка в полном объёме и в первую очередь. Строительство объектов Академгородка было включено в титульный список особо важных строек страны. Однако и тут возникали проблемы – помимо того, что областные власти стремились часть стройматериалов направить на другие важные областные объекты, так ещё часть материалов уходила на завершение строительства ОбьГЭС, тем более что оба объекта строила одна и та же организация – Новосибирскгэсстрой, считавшая Академгородок второстепенным объектом. Это заставляло Лаврентьева чуть ли не каждую неделю летать в Москву, обращаясь то в Совет министров СССР, то в ЦК КПСС, то лично к Хрущёву, чтобы решить головоломные проблемы с финансами, кадрами, лимитами на дефицитное оборудование и материалы. В 1959 году Лаврентьеву удалось добиться создания специальной строительной организации «Сибакадемстрой» во главе с опытным военным строителем полковником (а вскоре генерал-майором) Николаем Ивановым. В результате к концу 1963 года была закончена первая очередь строительства Академгородка.
После решения первоочередных задач у Лаврентьева появилась новая проблема.
Важнейшим аспектом своей деятельности он считал внедрение научных разработок в жизнь. Но внедрение результатов научных исследований упиралось в то, что директора предприятий, которые и должны были внедрять эти результаты в производство, были связаны разного рода спущенными сверху планами, ответственностью за производство, за выполнение государственных заданий, за соблюдение финансовой дисциплины и техники безопасности. Стандартная схема была следующей: неподалёку от научных институтов создавали конструкторские и конструкторско-технологические бюро для реализации конкретной научной идеи, при этом они получают для этих целей финансирование и штаты сотрудников, а потом передают готовую разработку в министерство, которое строит большой завод или новый цех, а конструкторское бюро принимает от учёных следующую разработку. Понимая, что все другие пути будут чрезвычайно сложными, Лаврентьев решил создавать вокруг Академгородка «пояс внедрения».
Первым появилось Специальное конструкторское бюро гидроимпульсной техники (СКБ ГИТ) – для внедрения научных идей, родившихся в Институте гидродинамики СО АН, который возглавлял Лаврентьев. По этому образцу планировалось создать ещё 8–10 подобных организаций. Однако из-за того, что всякому инициативному хозяйственнику в Советском Союзе приходилось работать «на грани закона», в СКБ ГИТ нашли «нарушения» и «злоупотребления», что нанесло серьёзный удар по позициям Лаврентьева и его возможностям. Отрицательное отношение Лаврентьева к ряду общегосударственных проектов (в частности, к строительству Байкальского целлюлозно-бумажного комбината) и противостояние с областным партийным руководством, которое после отставки Хрущёва поняло, что былой поддержки «наверху» у Лаврентьева уже нет, привело к тому, что в 1975 году Михаила Алексеевича отправили в «почётную отставку».
– Вклад Лаврентьева в развитие Сибири не ограничивается созданием научного центра?
– Михаил Лаврентьев известен не только как организатор науки, но и как организатор образования. Помимо Сибирского отделения Академии наук СССР академик Лаврентьев активно участвовал в создании Физико-математической школы, в которую отбирали для обучения талантливых ребят со всей Сибири, и Новосибирского высшего военно-политического училища в Новосибирском Академгородке.
О создании военного училища хотелось бы сказать немного подробнее, тем более что я проработал там больше десяти лет.
Задача создания сети общевойсковых военно-политических училищ была поставлена в послевоенное время, учитывая опыт подготовки кадров, полученный в годы войны. Михаил Лаврентьев принимал активное участие в создании и деятельности военного училища, однако его мотивы до сих пор остаются дискуссионными.
Наиболее вероятной является следующая версия. Военное училище предполагали размещать в районе Пашино. Но Лаврентьев, понимая, что военное училище – это дополнительный источник финансирования Академгородка (ведь не секрет, что многие институты плотно работали по военной и оборонной тематике – а на заказы по оборонной тематике советская власть средств не жалела) постарался убедить областное руководство в том, чтобы создавать училище рядом с научными институтами. И это у него получилось: училище стало не только площадкой для экспериментальной работы (оно, стоит напомнить, обладало собственным полигоном), но и ещё одним каналом для контактов с Министерством обороны.
Последние пять лет жизни Лаврентьев провёл в Москве, возглавляя Российский национальный комитет по теоретической и прикладной механике. Прежнего масштаба работ уже не было, и Лаврентьев постепенно угасал. Умер он 15 октября 1980 года, немного не дожив до своего 80-летия. Согласно завещанию, его похоронили в Новосибирском Академгородке на Чербузинском кладбище рядом с его соратниками по сибирской
науке.
– Возможно ли появление сегодня фигуры такого масштаба, как Михаил Лаврентьев, для создания Академгородка 2.0?
– Сегодня все проблемы с реализацией Академгородка 2.0 сводят преимущественно к недостатку финансирования – дескать, пусть дадут побольше денег, и наука в Сибири расцветёт. Но, на мой взгляд, это заблуждение.
Давайте обратим внимание на очень важный аспект – Академгородок создавался Михаилом Лаврентьевым в условиях плановой экономики и деятельность академических институтов подчинялась её принципам. Плановая экономика прекратила существование, а научно-исследовательские институты остались, и им было необходимо встроиться в рыночную экономику. У одних это получилось – они стали заниматься хозрасчётной деятельностью, привлекать инвестиции для реализации масштабных научных проектов, получать гранты – и, в основном, успешно вписались в реалии сегодняшнего дня. Другие же остались мысленно в плановой экономике и ждут государственных денег – вместо того, чтобы самим их зарабатывать. В некоторых академических институтах, к удивлению, сохранилась даже архаичная структура секторов, давно не отвечающая современным направлениям научных исследований. Вместо научных исследований такие институты, к сожалению, занимаются их имитацией – пишут статьи, которые никому не нужны, пишут даже никому не нужные книги. По отчётам у таких институтов всё хорошо, а реальных достижений как не было, так и нет. Но именно из таких институтов чаще всего и раздаются жалобы на недостаток финансирования. Поэтому перед тем, кто будет создавать Академгородок 2.0, встанут серьёзные задачи расчистки и реформирования всей той архаики, которая, увы, создаёт соответствующий образ сибирской науки в массовом сознании. Найдётся ли фигура, сопоставимая с Михаилом Лаврентьевым – пока сказать трудно.
