«Наука должна не управляться чиновниками, а только направляться сообществами ученых»

Доктор философских наук Николай Розов

Доктор философских наук Николай Розов

Автор более 330 публикаций по философии и макросоциологии, в том числе девяти монографий, составитель альманаха «Время мира», переводчик известных книг Рэндалла Коллинза «Социология философий» и «Макроистория», доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института философии и права СО РАН, заведующий кафедрой социальной философии и политологии в НГУ Николай Розов ответил на вопросы ЧС-ИНФО: о ценностях и приоритетах научной политики в России, о проблемах и напряжениях в академических институтах и о главных вызовах современности. А также сопоставил происходящее в последние годы в России со среднесрочным прогнозом, сделанным в книге 2011 года о природе российских социально-политических циклов. 

— Говоря о научно-техническом прорыве, российские власти словно забывают, что без «лирики» не бывает «физики». С чем это связано и как это можно преодолеть?

Доктор философских наук Николай Розов
Доктор философских наук Николай Розов

Вначале надо бы разобраться, почему такие большие надежды и предполагаемые государственные инвестиции связаны именно с  «научно-техническим прорывом»? Чтобы легче, лучше, богаче жилось российским гражданам? Чтобы производить и продавать на внешних и внутренних рынках высокотехнологичные товары? Чтобы поднять, укрепить престиж страны как великой научной и технологической державы? Чтобы тем самым поднять легитимность правящей группы, политического режима, что позволит правителям сохранить и укрепить свою власть? Чтобы производить новое эффективное оружие для укрепления безопасности и военного могущества державы? Не буду здесь ничего доказывать, но, судя по обычной официальной риторике, по направленности главных научных мегапроектов (связанных, прежде всего, с ядерной физикой), мотивация явно больше склоняется к последним, а не к первым версиям. Даже если согласиться с приоритетом безопасности (далеко не очевидным), неправильно рассматривать «лирику» как нечто, почему-то нужное для «физики». Правильный подход иной: философия, социальные и гуманитарные науки, вообще высокий уровень культуры нужны не для чего-то внешнего, они самоценны. И потому сами безопасность и военные технологии нужны постольку, поскольку в стране есть высокая культура, большая наука, глубокая философия, широко образованные, свободные, самостоятельно мыслящие граждане. Вот благодаря всему этому страна действительно достойна защиты.

При этом не следует скатываться к наивности и прекраснодушию. Природа государства и власти такова, что военное могущество и вооружения, соответствующие области науки и техники были и остаются важнейшими приоритетами политических лидеров и правительств, причем далеко не только в России. Важно лишь соблюдать меру, вовремя остановиться, не превращать безопасность в фетиш.

Чтобы понять и принять эту простую мысль уже требуется минимальный уровень гуманитарного образования, то есть «лирики». Так что для преодоления явного технократического и милитаристского перекоса в текущей политике развития науки требуется, в первую очередь, просвещение, причем не столько широких масс, сколько начальников и чиновников.


Для преодоления явного технократического и милитаристского перекоса в текущей политике развития науки требуется, в первую очередь, просвещение, причем не столько широких масс, сколько начальников и чиновников.


Знаю, что в околокремлевских, претендующих на интеллектуализм кругах стала в свое время очень модной и востребованной переведенная мной (в паре с ученицей) фундаментальная книга Р.Коллинза «Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения» (Новосибирск: Сибирский Хронограф, 2002, 1280 с.). В Москве платили за экземпляр какие-то невообразимые для нас — простых смертных — деньги. Однако вряд ли прочли, скорее, ставили на полку, чтобы добавить себе значительности. А могли бы прочитать хотя бы интереснейшую главу об «университетской революции». Уж какой милитаризированной державой была Пруссия в период наполеоновских войн, и насколько напряженной была тогда геополитическая ситуация в Европе, но благодаря пламенным речам философа Фихте и мудрости администратора и ученого-гуманитария Вильгельма фон Гумбольдта, благодаря созданному ими университету нового типа, ставшему образцом для всех университетов мира по сию пору, Пруссия, а затем и вся объединенная вокруг нее Германия, стала более чем на столетие ведущей интеллектуальной державой во всех областях (включая философию, социальные и гуманитарные науки). А вот сугубые милитаризм, великодержавие и страсть к экспансии императора Вильгельма, потом Гитлера приводили страну к известным плачевным итогам. Наши руководители не доверяют философским принципам и ценностям, социальным теориям и моральным увещеваниям, ладно. Пусть хотя бы задумаются над этими яркими и контрастными историческими примерами.

— В проекте Академгородок 2.0. практически не уделяется внимания гуманитарным наукам. Почему так вышло? Можно и нужно ли это исправлять? 

— Насколько мне известно, сам проект «подвис». Не до конца ясна даже ситуация с «Сибирским кольцевым источником фотонов» (изначальным «стержнем» проекта): всё еще не понятно, кто и откуда будет им управлять. Поэтому весь этот разговор имеет весьма спекулятивный, схоластический характер.

С данной оговоркой считаю нужным сказать следующее. Ожидаемый ответ гуманитария на такого рода вопросы имеет привычную подоплеку: «дайте и нам кусочек центрального финансирования». Моя позиция иная. Сама практика выпрашивания денег из Москвы на развитие науки в регионах является сугубо советской, причем в плохом смысле слова.


Сама практика выпрашивания денег из Москвы на развитие науки в регионах является сугубо советской, причем в плохом смысле слова.


Понятно, что этот порок заложен в перекошенной бюджетной политике. При нормальном наполнении региональных бюджетов науку инвестируют областные и городские власти, местное бизнес-сообщество. Центр при этом участвует, но на паритетных началах («фифти-фифти» — 50% на 50%). Такой подход гораздо эффективней и для научно-технических областей, и для социально-гуманитарных, поскольку интересы и потребности, векторы научного развития формируются на местах, а не за тысячи километров в столице.


Интересы и потребности, векторы научного развития формируются на местах, а не за тысячи километров в столице.


Разумеется, в сложившихся условиях остается только мечтать в жанре «Прекрасной России будущего» о нормальном бюджетном федерализме, о заинтересованности бизнеса в науке и инновациях, о защищенности его инвестиций. Что можно и нужно было бы сделать в наличных жестких рамках, так это выяснить интересы разного рода региональных элит (в управлении, бизнесе, образовании, производстве, сервисе), других потенциальных заказчиков, потребителей интеллектуальной продукции в гуманитарной сфере. Причем, поскольку Академгородок и СО РАН являются центром всей сибирской науки, масштаб выявления запросов должен быть всесибирский. Уж точно, что назрела необходимость создания крупных исследовательских центров в области социологии, политических наук, истории, географии и этнологии Сибири. Но что и зачем они должны исследовать, должно решаться не в Москве, а в самих сибирских регионах.


Назрела необходимость создания крупных исследовательских центров в области социологии, политических наук, истории, географии и этнологии Сибири.


 — Гуманитарные институты СО РАН, кажется, переживают не лучшие времена. Мы недавно писали о проблемах в Институте истории. Есть ли они в Институте философии и права? Если да, то с чем они связаны? Что можно сделать, чтобы начать решать эти проблемы? Может ли помочь власть?

— Наш Институт находится этажом выше, мы общаемся с историками, и об острых проблемах в Институте истории знаем. Институту философии и права в каком-то смысле повезло: здесь сложилась очень доброжелательная, комфортная и творческая атмосфера. Ее культивировал прежний директор Виталий Валентинович Целищев и успешно поддерживает нынешний директор Марина Николаевна Вольф.

Если говорить о проблемах и напряжениях, то они имеют внешний характер: это всем известные количественные нормативы «публикационной активности», с висящим дамокловым мечом «невыполнения плановых показателей», «понижения в рейтинге», соответствующего сокращения финансирования и подобное.

Раньше мы жаловались на ФАНО, теперь оно органично внедрено в Министерство и только наращивает количественные требования. В данном случае (как и во многих других) «власть» — это не помощник в решении проблем, но источник проблем и ненужных, вредных напряжений. Подробней об этом написано в статье «Критика реформы РАН учеными и базовые ценности российской науки».

Выскажу радикальную позицию. У меня есть большие сомнения в самой оправданности существования центральных государственных ведомств, «управляющих» наукой и высшим образованием. НИИ и университеты должны получить полную автономию, финансироваться хотя бы на паритетных началах из местных бюджетов (см. выше о бюджетном федерализме), причем с данной задачей прекрасно справятся казначейства и банки. Определение исследовательских приоритетов и стратегий, контрольные функции могут и должны на себя взять демократически избираемые профессиональные сообщества с международным участием: в математике – комиссии, включающие авторитетных математиков, в физике —  физиков, в социологии — социологов, в философии — философов и так далее.


У меня есть большие сомнения в самой оправданности существования центральных государственных ведомств, «управляющих» наукой и высшим образованием


Сказанное вовсе не означает, что параметр «публикационной активности» вообще не нужен и должен быть отменен. Он по-своему полезен и весьма информативен, но уж точно не должен превращаться в фетиш и чуть ли не единственный мотив и критерий качества в «управлении наукой», в руководстве научным коллективом, в творчестве самих ученых.

— Вы писали о стратегии России в ХХI веке. Можете ли что-то новое сказать на эту тему сейчас? Как вы считаете, сбылись ли прогнозы из вашей книги «Колея и перевал»?

— Основная часть моей книги «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» (М.: РОССПЭН, 2011, 735 с.), а именно — главы с 7 по 13 — посвящена объяснению известной цикличности в социально-политической истории России (метафора «колеи»). Причем циклы трактуются как порочные и болезненные. Преодоление их (выход из «колеи») обозначено как «Перевал», для чего (в главах 14-21) предложены идеи разумных стратегий России: для блага и защиты прав, свобод ее граждан, для гуманного и демократического развития, для повышения престижа и привлекательности страны на внешней арене.

Глава 13, посвященная актуальной тогда ситуации (книга была написана большей частью в 2008-2010 годах) и прогнозам, названа «Современная стагнация России: деградация, коррупция и риски под прикрытием “стабильности”». Здесь, в частности, было сказано:

«…при восстановлении благоприятной конъюнктуры цен на экспортируемые из России энергоносители, сырье, металлы укрепится легитимность авторитарной перераспределяющей газонефтяную ренту власти, и такт «Стагнация» может продлиться довольно долго» (с.314).

«В среднесрочном диапазоне (5-15 лет) следует ожидать череду малых кризисов с подавлением/замирением. По мере делегитимации верховной власти и роста тревоги правящей группы вероятно ужесточение практик принуждения — «Авторитарный откат», реакция, сдвиг к диктатуре, не исключено, что с признаками тоталитаризма. При всем этом продолжат действовать факторы деградации — «внутреннее гниение при подморозке», системный кризис по-прежнему будет назревать, поскольку этот режим показал полную неспособность к реформам, решению общественных проблем, развитию» (с. 361).

В целом этот неприятный прогноз подтвердился, пусть продолжающаяся фаза «Стагнация» усложнена фальстартом «Либерализации» в обещаниях президента Дмитрия Медведева «не кошмарить бизнес», развивать «4И» (институты, инфраструктура, инновации и инвестиции), мини-тактом «Кризис» (зима 2011-2012 гг.), несколькими волнами «Авторитарного отката» (с мая 2012, включая ныне идущее «Московское дело»). Имело место даже подобие фазы «Державный триумф» в присоединении Крыма и последующих амбициозных, хоть и не реализованных, планах «Русская весна» и «Новороссия» (весна-лето 2014 г.). Как видим, все колебания с точностью укладываются в выявленную структуру фаз российских циклов.

В книге не предрекалось быстрого «краха режима», чем нередко грешат наши аналитики. Вместо этого были выявлены «контуры деградации» как круги обратной положительной связи:

  • фискально-коррупционный, монопольно-перераспределительный, контур деградации и перерождения институтов (общеизвестные),
  • контур инфраструктурной деградации (недовложения и растущие угрозы катастроф, бедствий),
  • контуры деградации социального и человеческого капитала (отдельно),
  • демографо-геополитический контур (речь о юго-восточных окраинах).

 

Вы спросили о «новом», а я процитирую «старое» — негативные факторы и тренды, зафиксированные еще в 2008-2010 годах. Прекратились ли они? Перестали ли быть актуальными?

  • «Огромные создаваемые госкорпорации не эффективны и служат способом перекачивания денег из бюджета на личные зарубежные счета.
  • Правоохранительные органы больше заняты не защитой граждан, порядка и справедливости, а собственными «бизнес-интересами» и выполнением воли начальства.
  • Коррупция зашкаливает, что ведет не только к неоправданным издержкам и неэффективности бизнеса, но и к неуклонной деградации всей государственной машины.
  • Собственность не защищена, поэтому рационально не инвестировать в развитие своего дела в России, а вкладывать в бизнес и недвижимость за рубежом, таков системный фактор масштабного и растущего оттока капиталов из страны.
  • В условиях монополизма происходит неуклонное снижение эффективности бизнеса и качества труда.
  • Снижается уровень социального доверия и социального капитала, падают способности к выполнению больших проектов.
  • Продолжается деградация образования, особенно коммерческого, снижается профессионализм.
  • Талантливая молодежь уезжает за рубеж. Широкое распространяются цинизм и потребительство.
  • Идет рост шовинистических, фашистских настроений и движений.
  • Население сокращается, массовый алкоголизм не снижается, наркомания растет.
  • Инфраструктура во многих регионах не обновляется, что грозит серией аварий и катастроф» (с.357).

 

Там же поставлен вопрос: как долго длится стагнация с минитактами кризисов и откатов? Указаны следующие исторические аналогии:

  • Поздняя Николаевщина 1833-1853 гг. — 20 лет,
  • Реакция при Александре III и Николае II 1881-1905 гг. — 24 года,
  • Позднесоветский застой 1964-1986 гг. — 22 года.

 

«Если опираться на эти аналогии, то 15-20 лет такта «Стагнация» (начиная с 2006-2008 гг.) выглядят вполне вероятными» (с.362).

Отсчитываем и получаем лаг для наступления фазы «Кризис» 2021-2028 годы. Известный порог «транзита власти» — 2024 год — приходится как раз на середину этого периода, многое будет зависеть от того, как данный опасный для режима порог будет преодолен.


Фаза кризиса в России может наступить в 2021 — 2028 годах


В целом же вывод очевиден: колея порочных циклов не только сохранилась, но стала еще глубже. Перегородки, препятствующие выходу из «колеи» — «Перевалу» (к новой логике исторического развития, к открытому правовому обществу с реальной демократией и федерализмом) стали выше, причем известны силы, группы и социальные слои, заинтересованные в их укреплении.

Чтобы не повергать читателя в полное уныние, процитирую оптимистический (в меру)  и антифаталистический фрагмент из той же главы, который также не утерял актуальности за прошедшее десятилетие:

«Несмотря на «эффект колеи», нет принципиального исторического запрета на то,

  • чтобы часть российского населения научилась решать свои насущные проблемы посредством самоорганизации, более широкой, чем «ближние круги»,
  • чтобы был достигнут критический уровень защиты личности и собственности, делегитимирующий политические репрессии,
  • чтобы сформировался общественный консенсус о недопустимости насилия, использования правоохранительных органов в политической борьбе».

Но это и есть главные условия последующей кристаллизации новых центров влияния и силы в политике, успешного разрешения будущего политического кризиса (череды кризисов)» (с. 364).

(краткий пересказ книги можно прочесть в статье в открытом доступе «Вырваться из колеи: порождающий механизм российских циклов  и путь на перевал к новой логике исторического развития», — прим. ред.)

— Говорят, что главный вызов современности — это проблема человека. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Скажу: не верьте, Вас ввели в заблуждение. Скорее всего, такого рода заявления принадлежат тем, кто занимается философской антропологией или близкими областями, чтобы повысить престиж своих занятий, а заодно и свой собственный. Человек со своими переживаниями, пороками, добродетелями, талантами был и останется важной темой культуры, мышления на протяжении всей истории человеческого рода, даже когда общественное внимание было больше направлено на отношения с богами и Богом, спасение души, военные победы, обогащение, классовую борьбу, национальное освобождение, модернизацию, демократизацию, защиту окружающей среды и прочее.

Специфику современной эпохи (со времени разочарования в идеях «конца истории» и «демократического транзита») я трактую как «вялую турбулентность».


Специфику современной эпохи я трактую как «вялую турбулентность»


Прошлые «бурные» эпохи турбулентности (примерно 1517-1648, 1789-1815, 1914-1927, 1939-1953) сочетали разрушительные войны между сильнейшими державами, волны революций, государственных распадов, глубокий кризис господствующих картин мира, ценностей, социальных порядков (см. статью «Эпохи турбулентности и их преодоление»).

Сейчас нет больших войн, но остальные признаки присутствуют, только в приглушенной форме. Сюда входят и  удручающие признаки разочарования в ценностях и принципах, которые еще в 1990-х годах в цивилизованном мире казались непреложными: свобода и достоинство человека, права человека, демократия и либерализм, международное право, гуманизм.

Неприятность состоит в том, что вялая турбулентность именно в силу «вялости», когда нет поражающих воображение жертв и ужасов, быстрой растраты ресурсов, может длиться весьма долго.

Тем не менее, даже в этих малоприятных обстоятельствах есть идеи продвижения к более гуманному и справедливому глобальному будущему. Этому посвящены, в частности, глава 15 о смысле истории в моей последней книге «Идеи и интеллектуалы в потоке истории» (2-е издание М.: УРСС, 2019) и статья «Вялая турбулентность и образы будущих (макро)социальных порядков» на сайте «Либеральная миссия».

К публикации подготовила Марина Вдовик


Поделиться:

Яндекс.ДзенНаш канал на Яндекс.Дзен

Если вы хотите, чтобы ЧС-ИНФО написал о вашей проблеме, сообщайте нам на SLOVO@SIBSLOVO.RU или обращайтесь по телефону +7 913 464 7039 (Вотсапп и Телеграмм) и через социальные сети: Вконтакте, Фэйсбук и Одноклассники

Добавьте нас в источники на Яндекс.Новостях

Поделиться:
Если вы хотите, чтобы ЧС-ИНФО написал о вашей проблеме, сообщайте нам на SLOVO@SIBSLOVO.RU или через мессенджеры +7 913 464 7039 (Вотсапп и Телеграмм) и социальные сети: Вконтакте и Одноклассники

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *