Почему мировая экономика живёт не по законам? (трагическая история Мирового гражданского кодекса)
В нынешних условиях экономического давления на Россию хочется разобраться: на каком юридическом основании все эти санкции могут быть приняты? Какие нормы и правила здесь действуют или их вообще нет?
Для ответа на этот вопрос полезно обратиться к истории мировой экономики, где уходит в забытие одна из важнейших страниц и когда была упущена возможность развития мировой экономики в едином правовом поле. Это — трагическая история Многостороннего соглашения об инвестициях (Multilateral Agreement on Investment, MAI). Она способна пролить свет на многие современные события, на санкции и локальные войны.
Исходный замысел MAI был в том, чтобы обеспечить правовую защиту иностранных инвестиций, без чего затруднялось развитие единой мировой экономики. Процесс выработки таких гарантий начался еще в 1920 годы в рамках Лиги Наций, предшественницы ООН.
В те времена около 90 процентов международных трансакций относилось к реальному сектору экономики (включая торговлю и долговременные инвестиции). Теперь же более 90 процентов — это краткосрочные финансовые операции, не приводящие к переходу товара или актива от одного владельца к другому. Основная часть перетоков капитала относится к спекулятивным сделкам, когда стремятся заработать на колебаниях курсов валют или ценных бумаг. Такие рынки по природе своей волатильны и существенно повышают вероятность кризисов. Но на этом многие зарабатывают и не хотели бы терять доходы от спекуляции.
От двусторонних соглашений структура мировых международных экономических отношений постепенно переходит к региональным и межрегиональным многосторонним отношениям. Сейчас 132 страны мира входят в универсальную многостороннюю систему торгово-политического регулирования ГАТТ/ВТО. Некоторые страны применяют правила организации, хотя и не являются ее членами. Действуют и другие многосторонние соглашения — Договор к энергетической хартии (52 государства), Международные Товарные Соглашения и Общий фонд для сырьевых товаров (103 государства).
Затем эта проблема долгие годы решалась через двусторонние соглашения об инвестициях (ДСИ). Первое ДСИ было заключено между ФРГ и Пакистаном в 1959 году, после чего их число постоянно умножалось несмотря на то, что исследованиями установлено: ДСИ не приводят к росту иностранных инвестиций. В 1966 году в рамках ООН был создан Международный центр организации обсуждений об инвестициях (International Centre for Settlement of Investment Disputes, ICSID). С этого момента именно ICSID стал площадкой, где обсуждались интересы стран инвесторов, стран реципиентов и иностранных компаний-инвесторов. ООН вложила средства в нее, полагая, что она станет арбитром при нарушении чьих-то интересов. Дискуссии на этой площадке продолжались в течение 1960—1970-х годов.
Лидерами обсуждений выступали страны, чьи компании инвестировали свои средства по всему миру. В результате были разработаны два кодекса: Кодекс либерализации перемещения капиталов (Code of Liberalization of Capital Movements) и Кодекс либерализации текущих неосязаемых операций (Code of Liberalization of Current Invisible Operations). В них отсутствовали обязательства компаний-инвесторов, шла речь только о защите их интересов. По этой причине оба кодекса в 1960-е годы не были приняты.
С одной стороны, доказывалось, что преимущества, которые предоставляются МАИ прямым инвестициям иностранных компаний, недостаточны. В частности, американские участники дискуссий утверждали, что соглашение увеличит препятствия, с которыми компании США и так сталкиваются при инвестировании в иностранный бизнес. Одновременно они же указывали, что иностранным инвестициям в США предоставляются существенно более широкие возможности и льготы, чем в других странах.
Представители богатых стран (не только США) особо подчеркивали наличие «побочных технологических воздействий». Они имеют место, когда импортированная технология воспринимается местными компаниями и повышает эффективность их деятельности. Эти воздействия оценить количественно напрямую затруднительно, возможно только косвенно, например, по различиям в экономическом росте регионов, где внедряются и где не внедряются новые технологии. Тем не менее, эти воздействия уже стали одним из главных стимулов поиска иностранных инвестиций слаборазвитыми странами.
Прямые иностранные инвестиции в США теоретически могли бы и возрасти после принятия MAI, что привело бы к созданию новых рабочих мест и способствовало бы экономическому росту на локальном уровне. Но вырисовывался более определенный вариант многостороннего соглашения.
Предприниматели как богатых, так и бедных стран выступали против того, чтобы в MAI были включены проблемы экологии и трудовых отношений. Они доказывали, что соглашение об инвестициях — не тот документ, куда нужно вносить все проблемы, что этим занимаются иные организации, МОТ и другие.
Выдвинутые тогда предложения фактически сводились к тому, чтобы национальные государства сейчас или в будущем отменяли ограничения, противоречащие положениям МАИ, и блокировали появление подобных ограничений в будущем. В 1976 году ОЭСР приняла Декларацию по иностранным инвестициям и многонациональным предприятиям. В те же 1970-е годы развивающиеся страны стали поднимать проблему иностранных инвестиций в совершенно иной трактовке. Их представители в международных организациях стали требовать нормативного определения обязательств иностранных компаний-инвесторов. Их больше волновали проблемы вмешательства транснациональных компаний в дела государств-реципиентов, чем эффективность этих инвестиций. Примером таких действий они считали попытки компании International Telephone and Telegraph (ITT) свергнуть правительство Сальвадора Альенде в Чили в начале 1970-х годов и многие другие.
В 1972 году в рамках АСЕАН была создана рабочая экспертная группа (Group of Eminent Persons) с задачей проработать единые ограничения на деятельность транснациональных компаний в странах, принимающих их инвестиции. Затем Экономическим и социальным советом ООН (ECOSOC) для проработки вопросов иностранных инвестиций были созданы Комиссия ООН по транснациональным корпорациям (UNCTC) и Центр по транснациональным корпорациям. Их задачей была, в частности, разработка Кодекса ООН по поведению в отношении транснациональных корпораций (UN Code of Conduct on Transnational Corporations).
В начале разработки Кодекса в 1977 году предполагалось, что он будет касаться только деятельности транснациональных компаний, но в ходе работы стали включаться и правила деятельности государственных структур.
Несмотря на отказ от включения проблемы инвестиций в программу Токийского раунда переговоров в 1973—1979 годы, по инициативе США работа продолжалась в рамках ГАТТ. В начале 1980-х годов со стороны США поступило предложение продолжить работу с единственной целью защиты интересов стран — экспортеров капитала. Исходный замысел формирования нового гражданского кодекса по многим причинам был отодвинут ради решения частной задачи.
Одна из проблем, не решенных при разработке МАИ, касалась единого понимания категории «инвестиция». До MAI расширенная трактовка категории «инвестиция» существовала только в соглашении о создании североатлантического объединения NAFTA.
Наряду с основной линией создания мирового Гражданского кодекса, параллельно развивалась и другая инициатива к тому, чтобы мир жил по законам, а не по понятиям. В начале 1970-х годов лауреат Нобелевской премии по экономике 1981 года Джеймс Тобин предложил ввести налог на краткосрочные финансовые операции. По его замыслу это должно было несколько затормозить спекуляцию и сделать долгосрочные вложения более привлекательными. Серджио Марчи, канадский политик, активный сторонник MAI, тогда считал, что такое соглашение поможет ликвидировать бардак (patchwork) в международных инвестициях и «скатывание в пропасть» мировой экономики.
Но до сих пор основные финансовые институты мира игнорируют предложение Дж. Тобина, несмотря на то, что все признают краткосрочные операции с финансовыми инструментами пусковым механизмом кризисов. В связи с этим работа над МАИ с самого начала осложнялась этим обстоятельством. Прямые инвестиции в реальное производство фактически не были отделены от спекулятивных биржевых сделок.
В 1980-е годы ООН потеряла момент, когда можно было предотвратить долговой кризис развивающихся стран. Если бы были продолжены работы по МАИ, кризиса, вполне возможно, удалось бы избежать. После кризиса развивающиеся страны стали осторожнее относиться к прямым иностранным инвестициям.
В рамках Объединенного комитета по развитию МВФ и Мирового банка (Joint Development Committee of the IMF and the World Bank) по инициативе США была начата дискуссия относительно отрицательных последствий регулирования инвестиций через требования к их характеристикам (performance requirements) в странах, куда направляются эти инвестиции. Кодекс так и не был принят, а в 1992 году была распущена и UNCTC.
С начала 1980-х годов большинство развивающихся стран ослабили ограничения в отношении прямых иностранных инвестиций (ПИИ) и понизили для них налоговую нагрузку ради большей привлекательности. Логика этих послаблений основывалась на теории, которая утверждала, что иностранные инвестиции и приход зарубежных компаний положительно влияют на экономический рост, стимулируют накопление капитала, повышают качество человеческого капитала.
Исследования с помощью моделей макроэкономики показывали, что ПИИ положительно влияют на экономический рост стран-реципиентов. Но если обратиться к статистике, то приход иностранного капитала сокращает накопление капитала вследствие того, что иностранные инвесторы концентрируют у себя лицензии на внешнюю торговлю, квалифицированную рабочую силу, кредитные ресурсы. А это свертывает инвестиционные возможности местных компаний. При этом оказывается, что приток знаний вместе с иностранными инвесторами зачастую оказывается вымышленным, поскольку местные компании остаются с устаревшими технологиями и еще менее квалифицированными работниками.
У транснациональных компаний ниже издержки, они начинают захватывать внутренний рынок, понуждая местных производителей свертывать свой бизнес. Это повышает у них долю условно-постоянных издержек и в результате при конкуренции с иностранными компаниями производительность труда в местных компаниях не повышается, а снижается. Фактически происходит замещение местного капитала иностранным.
Жизнь после смерти
В 1986 году инспирированный США проект Соглашения, содержащий множество запретов государственных ограничений на деятельность иностранных компаний, был заблокирован развивающимися странами. Причина в том, что в проекте явно прослеживалась тенденция защиты интересов стран, экспортирующих капитал.
MAI тогда было поддержано Комитетом советников по бизнесу и промышленности ОЭСР (Business and Industry Advisory Committee to the OECD, BIAC) и Профсоюзом этого комитета (Trade Union Advisory Committee to the OECD, TUAC). BIAC был заинтересован в стабильном и содержательном соглашении об инвестициях, TUAC — в стандартах по занятости и трудовых отношениях.
Впоследствии, в 2000 году он был переписан и получил название «Руководство ОЭСР по многонациональным предприятиям» (OECD Guidelines for Multinational Enterprises). Сделано это было в развитие (или даже в ответ) Кодексу поведения ТНК (Code of Conduct on TNCs), разработанному в рамках площадки ООН. В Руководстве были определены условия компенсации многонациональным компаниям в случае введения национальным государством дискриминирующих или прочих неблагоприятных (unfair) условий для бизнеса, связанных с потерями прибыли.
Согласование интересов международных (иностранных) компаний и национальных государств предусматривало возможность арбитражного рассмотрения через специально созданные органы, например, через Международный центр организации обсуждений об инвестициях, который бы заменил национальные арбитражные суды.
Проект Конвенции о защите иностранной собственности существует, хотя он и не был утвержден. В 1997—1998 годы проект был раскритикован несколькими неправительственными организациями, а также правительствами развивающихся стран. В качестве аргументов указывалось на нарушения прав человека, стандартов труда и окружающей среды, а также интересов наименее развитых стран.
Документ начинается преамбулой, согласно которой Стороны соглашения руководствуются желанием «укрепить дружеские связи и развивать большее экономическое сотрудничество между ними», считают, что «международные инвестиции имеют большое значение для мировой экономики и вносят существенный вклад в развитие их стран», осознают, что «соглашение по данному договору должно обеспечить инвесторам и их инвестициям достижение более эффективного использования экономических ресурсов, создания новых возможностей для занятости населения и повышения жизненных стандартов», подчеркивают, что «справедливые, прозрачные и предсказуемые инвестиционные режимы дополняют и обогащают систему мировой торговли», желают «установить обширную многостороннюю структуру для международных инвестиций с высокими стандартами для либерализации режимов инвестиций и их защиты, а также с эффективными процедурами урегулирования споров».
США, Канада и ряд государств Европы продвигали с тех пор идеи MAI в региональных торговых соглашениях в двусторонних договорах о свободной торговле и в обсуждениях в рамках ВТО. В конце 1998 года Великобританией было предложено включить переговоры по MAI в структуру ВТО. В 1999 году эта же мысль была озвучена экспертами в парламенте Австралии.
Специфика переговоров состояла в том, что в качестве центров кристаллизации международного гражданского права рассматривались внутренние положения двух структур: Всемирной торговой организация (World Trade Organisation, WTO) и Международного валютного фонда (International Monetary Fund, IMF). При этом одновременно рассматривались и возможности изменения некоторых из этих положений в духе принципов MAI, прежде всего, касающихся кредитования. Работы в этом направлении вызвали протесты со стороны гражданского общества, но есть подозрения, что протесты эти были хорошо организованы.
Считалось, что эта конвенция вовлечет в процесс «гражданское общество» и привлечет интерес стран, не входящих в ОЭСР. Но оказалось, что преимущества такого решения появились только для Международного валютного фонда, который под прикрытием конвенции работает теперь бесконтрольно, лишь время от времени ссылаясь на то, что он ее соблюдает. В 1998 году было создано Агентство гарантий по международным (многосторонним) инвестициям (Multilateral Investment Guarantee Agency, MIGA). Его задачей было стимулирование иностранных инвестиций в развивающиеся страны через гарантии от рисков национализации, гражданских войн, валютных и прочих ограничений.
Разногласия начались уже по преамбуле. Две делегации предложили внести в нее оговорку о природных ресурсах: «Подтверждая суверенитет и суверенные права государств в отношении их природных ресурсов в рамках их национальной юрисдикции». Но такая оговорка была заблокирована.
В ноябре 1999 года была предпринята попытка включить проблематику международных инвестиций в «Раунд тысячелетия». Это привело к массовым протестам, получившим название «битва при Сиэтле». На встрече министров стран ВТО в Канкуне в сентябре 2003 года группа из более чем 20 развивающихся стран объединилась в оппозиционный блок. Основа такого противостояния описана в критическом анализе их позиции, подготовленном несколькими университетами Канады.
В качестве реакции на эти протесты стали прорабатывать антикоррупционную тему и чиновники ОЭСР. В феврале 1999 года была принята Конвенция против коррупции (OECD Anti-Bribery Convention), которую ратифицировали 38 стран. Соглашение об инвестициях стало приобретать формы полноценного гражданского кодекса, поскольку борьба с коррупцией — новая тема гражданского законодательства, отличная от инвестиционной.
Главным оппонентом MAI считаются не гражданские активисты, а сторонники свободного рынка, а основным рупором для них служит журнал «The Economist». Согласно их точке зрения, МАИ внутри ВТО — это безграмотное решение, касающееся не всех государств мира, направленное как против бедных стран, так и против действующих международных правил, вносящее в мировой порядок анархию и закон джунглей.
Активность скептиков-аналитиков, а также зачинщиков беспорядков контрастировала с вялостью сторонников МАИ. На это наложилась организованность оппозиции через общественные организации и профсоюзы. В итоге в ноябре 1998 года работы по МАИ были заморожены. После этого единственными международными форумами (площадками обсуждения прав в отношении иностранных инвестиций) стали Рабочая группа по торговле и инвестициям ВТО (WTO Working Group on Trade and Investment) и комиссии OECD.
Таким образом, новые формы международного регулирования мировой экономики формируют «сеть формальных и неформальных межправительственных регулирующих отношений, которые одновременно усиливают и ограничивают действия национальных правительств». Дело не только в воздействии на деятельность национальной исполнительной власти. Сложилась «сложная сеть вертикальных и горизонтальных связей между всеми уровнями власти внутри стран и между ними».
В такой ситуации объективно страны начинают сотрудничать между собой не по законам, которых нет, а по понятиям, которые существовали всегда. У одних стран формируются «идейные скрепы», у других — императив «либерализации инвестиций».
В английском языке существуют два термина «government» и «governance». На русский язык они переводятся одним термином «управление». Но «governance» отличается от «government» тем, что в нем отсутствует текущее, повседневное регулирование, вмешательство в ход событий, происходящих и без всякого управления. При «governance» устанавливаются правила игры, и все следят за тем, чтобы они соблюдались.
В результате формирование гражданских правовых норм на международном уровне до сего времени происходит через международные договора и через юзус, то есть обычаи и ставшие привычными процедуры. Определенное значение имеют решения международных организаций, в первую очередь — ООН. Но они в правовом смысле не обязательны, а являются, скорее, лишь слабой правовой фиксацией сложившейся в мире юридической практики.
В условиях, когда структура власти в мире изменилась и определяющей силой фактически стали Соединенные Штаты Америки, потребность в мировом гражданском кодексе, казалось, пропала. Но с 1995 по 1998 год в новых условиях после распада СССР работы над MAI продолжались в рамках ВТО и Организации экономического сотрудничества и развития (Organisation for Economic Cooperation and Development, OECD). Это была уже совсем иная деятельность, чем прежде — как по целям, так и по содержанию. Цель этой деятельности была скромнее: сократить расхождения в законодательстве отдельных стран, выработать правила компенсации иностранным инвесторам убытков от действий государственных органов стран-реципиентов, позволить государствам и инвесторам разрешать споры об условиях инвестирования в международных судах.
Криминализация мировой экономики, или От законов — к «понятиям»
Неудача с разработкой мирового Гражданского кодекса привела ко многим нежелательным последствиям. В условиях, когда иностранные инвестиции есть, а единых правовых норм по их регулированию нет, неизбежными оказываются криминальные схемы. При замещении единого набора наднациональных законов сетью двусторонних и многосторонних соглашений неизбежно формируются группы интересов, взаимоотношения между которыми юридически не оформлены.
Потребность в мировом гражданском законодательстве исходно стала осознаваться как необходимая мера для защиты иностранных инвестиций, чем устранялись препятствия формированию международного рынка капиталов. Но естественным образом сфера положений МАИ и в начальном варианте 1960-х годов, и в региональном варианте 1990-х годов начинала расширяться. Естественная линия развития от МАИ к мировому Гражданскому кодексу была прервана.
После этого без мирового Гражданского кодекса становятся допустимыми незаконные действия государств в форме объявления санкций и торговых войн. Что ни говори, торговая война лучше откровенного военного конфликта с убийствами и разрушениями. Но правовая неопределенность экономических санкций одних государств против других очевидна. Естественным образом они включены в процесс криминализации мировой экономики.
Без признанного всеми мирового Гражданского кодекса управлять миром могут только организованные преступные группировки (ОПГ). Они могут называть себя как угодно, но их деятельность по структуре, а также по используемым методам и по результатам действий вынуждена быть криминальной.
Любые санкции не имеют под собой никаких правовых оснований. Многое написано про неправовые действия США, но это не касается только одной страны. Можно привести пример и из другой части мира. Как только Австралия предложила создать международную комиссию и направить ее в Ухань для изучения фактов первичного происхождения коронавируса, КНР немедленно объявила о запрете на импорт австралийского ячменя.
В настоящее время только «по понятиям» возможно вмешательство во взаимоотношения между двумя странами третьей стороны. Правовые основания для такого вмешательства нельзя включить в двусторонние договора, даже многосторонние соглашения не имеют таких оснований в отношении стран, не входящих в такие соглашения.
Какие-то элементы жизни «по понятиям» проникают из международной сферы внутрь отдельных стран. Эти элементы не меняют основные принципы экономической деятельности по национальным законам, но корректируют некоторые элементы повседневности, вводят новые элементы управления. Из отечественной практики — очень старое «передоверие классовому врагу» и более новое — «в связи с утратой доверия».
Юрий Воронов