Дом для лучших людей
Говоря о стоквартирном доме, нельзя не упомянуть о живших в нем людях. Построенный как дом для работников исполкома, он вскоре стал домом для элиты города. Настоящей элиты. Интеллектуальной, определявшей судьбу различных направлений, а то и судьбу города в целом.
Квартиры в СССР, как вы наверняка помните, не были частной собственностью, а выдавались государством. И чем больше ты сделал для страны, тем выше твой шанс жить в доме с потолками в 3,5 метра, а не в деревянном бараке. Страна Советов своих лучших людей берегла, и выделяла им достойное жилье, разместиться в котором можно было с комфортом, чтобы хорошо отдохнуть после работы и с новыми силами вернуться к продуктивному труду. А может, и поработать дома…
Правда, иногда эти лучшие люди страны впадали в немилость у государства и отправлялись в куда менее комфортные места. Но это — отдельная история. Никого из самых ярких жителей стоквартирного дома такая судьба не коснулась.
Так кто же жил в великолепном творении Крячкова и Масленникова?
Пожалуй, начну перечисление знаменитых фамилий с Мыша. Владимира Михайловича Мыша. Как и в случае с Крячковым, мне частенько случалось вступать в спор с томичами за право называть этого великого врача «нашим».
Начинал свою медицинскую карьеру Мыш в Калуге, но в 1901 году перебрался в Томск, работать и преподавать в Томском императорском университете. В 1927-м году по его инициативе в Томске был организован институт усовершенствования врачей, вместе с которым он пять лет спустя перебрался в стремительно растущую столицу Сибири. А в 1935-м году именно на базе института усовершенствования врачей был создан Новосибирский медицинский институт.
Когда грянула Великая Отечественная и в Новосибирск потекли эшелоны с ранеными бойцами, Владимир Александрович Мыш в числе многих других врачей днем и ночью работал в эвакогоспиталях, выхаживая больных. Специальность Мыша была одной из самых востребованных в те годы. Он был хирургом.
Говоря о врачах, нельзя не упомянуть другого хирурга, ортопеда-травматолога Якова Лейбовича Цивьяна. В 1943 году Цивьян закончил наш медицинский институт (наверняка ему довелось слушать лекции профессора Мыша) и сначала какое-то время поработал в Кемеровской области и НСО, но в 1946-м году он пришел в только что открывшийся НИИ восстановительной хирургии, в будущем превратившийся в НИИТО, где дослужился до руководителя отдела травматологии и ортопедии, а потом и до замдиректора по науке.
С 2013 года полное название НИИТО – НИИТО им. Цивьяна.
Учитывая, что в СССР жильцы домов хорошо знали друг друга, легко представить, как именитые жители стоквартирного дома вечерами стучатся в двери Цивьяна и Мыша с вопросом: «Владимир Михайлович, у меня тут вот в боку что-то закололо…», или «Яков Лейбович, дорогой, не посмотришь мое колено?»
Остались Цивьян и Мыш соседями и после смерти. Мыш умер в 1947-м году, а Цивьян — много позже, в 88-м, но на Заельцовском кладбище лежат они совсем неподалеку друг от друга…
В 1960-м году в стоквартирный дом заехал ещё один легендарный врач, имя которого сейчас также носит целый институт. Национальный медицинский исследовательский центр, бывший когда-то институтом патологии кровообращения. В народе его обычно называют Клиникой Мешалкина.
Да, с 1960 года и до самой смерти в стоквартирном доме жил Евгений Николаевич Мешалкин…
Сейчас Мешалкин на небесах… Это я не в религиозном контексте, а во вполне материальном. В честь знаменитого кардиохирурга назван один из лайнеров «Аэрофлота»…
Но не только врачи жили в стоквартирном доме. Бывали в нем и легендарные, без преувеличения, деятели искусства. Например, Высоцкий. Нет, там он не жил, но бывал в гостях у своего старого друга, Николая Демьяновича Грицюка.
Грицюка хорошо знают не только в России, но и далеко за ее пределами. Его картины висят во многих частных коллекциях и музеях. В том числе, конечно, и в Новосибирске. В художественном музее, основанном, собственно, Грицюком с еще несколькими товарищами художниками.
Тут прямо напрашивается шутка о том, что Николай Демьянович удобно устроился: чтобы не ездить на работу за десяток километров, как Мешалкин, он создал картинную галерею под собственными окнами.
Специализацией Грицюка были городские пейзажи, и тут не обошлось без курьезов. Он очень любил писать картины, созерцая город с высоты, для чего регулярно забирался на чердаки и крыши, откуда его периодически снимала милиция, вызванная бдительными советскими гражданами, которых настораживал странный мужчина, пробравшийся к ним на чердак с большой сумкой.
Кстати, однажды Грицюка сравнили с Пикассо! После одной из выставок какой-то недовольный посетитель оставил отзыв: «Вы пишете еще хуже, чем Пикассо!»
Похоронен он также неподалеку от Мыша и Цивьяна, на Заельцовском кладбище. А вот Мешалкин после смерти съехал от своих соседей довольно далеко, на Южное кладбище в Академгородке.
Пусть и недолго, но жили в стоквартирном доме великие артисты, эвакуированные из Ленинграда в Великую Отечественную. Сейчас их имена уже подзабылись, но тогда — гремели на всю страну.
Например, Меркурьев Василий Васильевич. Вы можете знать его как Федора Михайловича из фильма «Летят журавли», или как Семена Тучу из «Небесного Тихохода». В 1943-44-м году Меркурьев был худруком Театра юного зрителя, ныне ставшего «Глобусом». И… Можете, конечно, считать это случайностью, но еще в 1937-м году Меркурьев ставил в Ленинградском театре им. Пушкина «Чапаева». В том же 37-м фильм «Чапаев» получил гран-при на Всемирной выставке в Париже, как и проект стоквартирного дома.
Может — случайность, а может — случайности не случайны?
Кстати, о Чапаеве: небольшую, но очень яркую роль в этом фильме сыграл Николай Константинович Симонов. А в 1941-м Симонов уехал в эвакуацию в Новосибирск и поселился… Думаю, вы уже догадались, где.
Черкасов Николай Константинович… Тоже артист театра и кино. Уверен, вы не раз видели его лицо, вот только вряд ли на экране. Всё-таки пик его славы пришелся на советские фильмы конца 30-х годов. Но вы наверняка видели орден Александра Невского, учрежденный в 1942-м году, но вручающийся и по сей день. Профиль великого князя на ордене — это профиль Черкасова!
Почему? Да потому, что в 1938-м году он блистательно воплотил этот образ в фильме Эйзенштейна! И вот в Новосибирске Черкасов жил буквально через дорогу от Собора Александра Невского…
Жили в стоквартирном доме и люди, двигавшие науку и промышленность. Борис Савельевич Галущак, директор Новосибирского приборостроительного завода. Руководить крупнейшим за Уралом предприятием, производившим оптические приборы, ему выпало в тяжелые для страны годы. 90-е. Полный развал всего, что только могло развалиться! Военно-промышленный комплекс России трещал по швам, заказов не было, денег тоже…
Но завод выстоял, в первую очередь благодаря Галущаку. Сотрудники завода до сих пор тепло вспоминают его и называют лучшим директором за всю историю предприятия. И это я сейчас не фразы из прессы повторяю. Довелось мне и самому поработать на НПЗ много лет назад. Фамилию «Галущак» там произносят с огромным уважением!
Ну а если говорить о науке, то нельзя не вспомнить Герша Ицковича Будкера, основателя института ядерной физики СО РАН и одного из ярчайших теоретиков управляемых термоядерных реакций. Уверен, однажды ядерные реакторы сменятся термоядерными — безопасными, не использующими в работе радиоактивные элементы, и выдающими в огромном количестве дешевую энергию! И в основе физики этих реакторов будут лежать труды Будкера…
Стены стоквартирного дома помнят этих людей… Помните и вы! Не только Крякова и Масленикова, сотворивших это уникальное здание, но и тех, кто одухотворил его. Тех, кто оставил в нем частичку себя!
Кирилл Кудряшов, писатель
