Книжный обзор. Балтийское небо
Тема детей и отцов в литературе не нова, степень таланта в каждой семье измеряется по-своему, но все дети в семье Чуковских сумели заявить о себе не только как наследники великого сказочника, но и как творческие личности со своим индивидуальным почерком. Не звёзды-однодневки с единственной вещью, но талантливые, яркие люди, каждый из которых шёл своей, зачастую трудной дорогой.
Николай Корнеевич Чуковский, старший сын четы Чуковских, мог бы родиться в Лондоне, где в это время отец работал корреспондентом газеты «Одесские новости». Однако Мария Борисовна успела вернуться на родину, и в начале лета 1904 года, в Одессе, на свет появился наследник. Круг общения родителей не оставил выбора мальчику – с детства Коля общался с представителями литературной элиты молодой России. Ходасевич, Мандельштам, Заболоцкий, Каверин – перечисление великих имён – для Коли Чуковского это были не только друзья отца, но и люди, которые дружили именно с ним потом долгие годы. Младший из «Серапионовых братьев», Коля начинал как поэт, и Максим Горький отзывался о его ранних поэтических опусах благосклонно. Но, возможно, реакция Осипа Мандельштама стала важнее для Николая, об этом он сам упоминал в очерке об Осипе Эмильевиче, вошедшем в сборник «Литературные воспоминания». Так или иначе, но уже со второй половины двадцатых годов Николай переключился на биографическую прозу о знаменитых мореплавателях. В 1941 году эта проза была оформлена в сборник «Водители фрегатов», куда вошли истории о Куке, Лаперузе и Крузенштерне.
Литературную работу Николай не прекращал никогда, даже когда в 1939 году был призван в армию и участвовал в финской кампании. С этого времени и до окончания Великой Отечественной он работал военным корреспондентом газеты «Красный Балтийский флот», служил в одном из подразделений военно-морской авиации, действовавшей в районе Ладожского озера. Об этом времени и о блокадном Ленинграде книга Николая «Балтийское небо». О жизни самого города в годы блокады написано много, разного качества и эмоционального накала. У Чуковского история идёт без надрыва, о буднях города трезво, скупо словесно, но с деталями, которые не придумаешь, если не был сам тому свидетель. И как тут не вспомнить о магической силе Слова, открывающей книгу на нужной странице: мне выплыла история о том, как оставшиеся в Ленинграде девчата, не успевшие эвакуироваться, организованные в бригаду, восстанавливали баню в одном из полуразбитых помещений городских бань. Как в условиях отсутствия физически здоровых мужчин-специалистов запустить систему отопления, как не порвать трубы резким поднятием температуры, вернуть котлам жизнь, а людям возможность вымыться впервые за долгое время. Баня – простая гигиеническая обыденность до войны, и такое необходимое, духоподъемное, эмоциональное дело в городе с замерзшими трубами. Тепло – это слово в Ленинграде поистине можно было приравнять к слову «Хлеб», два этих слова объединяет Жизнь.
Роман «Балтийское небо» во многом автобиографичный, ведь Чуковский был очевидцем этих событий как участник обороны Ленинграда. До того, как роман полностью был оформлен, Николай Корнеевич сделал несколько очерков о морских летчиках. Наравне с реальными героями в романе участвует сам город, недаром уроженцы Ленинграда наравне с блокадной поэзией Ольги Берггольц вспоминают и «Балтийское небо».
Достоверность книги была оценена и летчиками, и ленинградцами, а фильм, снятый по книге в 1960 году, стал одним из лидеров кинопроката в СССР.
Наталья Трегуб,
заведующая библиотекой Новосибирского Дома ученых
