Академик Владимир Болдырев: не могу больше молчать

8 апреля 2023 года исполняется 96 лет академику Владимиру Вячеславовичу Болдыреву, одному из ветеранов Новосибирского Академгородка. Дата «некруглая», но от этого не менее впечатляющая. Несмотря на возраст, Владимир Вячеславович сохраняет острый ум и язык, бодр, подтянут, деятелен, полон идей и продолжает работать. В настоящее время он — Советник РАН в ИХКиГ СО РАН и заведующий кафедрой химии твердого тела Факультета естественных наук Новосибирского государственного университета. Наш корреспондент побеседовал с Владимиром Вячеславовичем.

Владимир Вячеславович Болдырев — советский и российский химик, один из основателей сибирской школы химиков-твердотельщиков, академик РАН, с 1976 по 1998 год возглавлял Институт химии твердого тела и механохимии (ИХТТМ) СО РАН. В. В. Болдырев — заведующий кафедрой химии твердого тела Новосибирского государственного университета.

— Владимир Вячеславович, есть такой афоризм, который приписывают разным людям: «Старость — это привилегия, жизнь дается всем, а старость избранным». Как Вы относитесь к такому высказыванию?

— Трудно с этим не согласиться. За свою долгую жизнь я «пережил и многое, и многих». Я пережил родителей, учителей, старших сестер и брата. Я пережил и свою жену, которая была моложе меня и ближе которой у меня не было друга. Я пережил младших братьев, многих своих учеников. Я единственный, кто остался в живых из моих одноклассников, причем большинство из них погибли на войне, совсем юными.

Мне грех жаловаться на судьбу — я прожил интересную, наполненную жизнь и продолжаю жить не в одиночестве, а в дружбе и согласии со своими детьми. Еще остаются младшие брат и сестры, несколько близких и дорогих мне друзей. Я по-прежнему сохранил потребность и способность работать, узнавать новое и передавать свой опыт и знания. Я на своих ногах, могу ходить по лесу, посильно работать в саду и по дому, радоваться природе, музыке, книгам. Я «уже знаю, как мало успею за год или десять, и я понимаю, как много могу за день или два».

Но у старости или, как мне приятнее это назвать, долгожительства, есть и своя оборотная сторона. Тот, кто живет долго, рискует еще при жизни увидеть разрушение того, что создавал, столкнуться с подлостью и низостью тех, кому сам же помогал. Меня эта участь тоже не миновала. В последние годы я сполна хлебнул этих горьких пилюль. Я, честно говоря, не ожидал, что на старости лет мне придется уйти из института, которому я отдал четверть века (ИХТТМ СО РАН), а те, кого я сам вырастил и выучил, кому я не раз помогал, кого поддерживал и даже спасал, сначала попытаются разрушить учебный процесс на кафедре, которую я создавал в Новосибирском государственном университете, а потом возьмутся за разрушение ее уникального приборного комплекса, восстановить который не получится. Мне не могло присниться и в кошмарном сне, что новое руководство моего — теперь уже бывшего — института дойдет до того, чтобы подать иск в Арбитражный суд к НГУ! Да еще затеет это в такое время, когда все здоровые силы, напротив, консолидируются перед лицом реально стоящих перед нашей страной вызовов. Впервые за всю историю СО РАН, насколько я помню, один из институтов решил судиться с НГУ.

— В чем суть претензий института к НГУ?

— На протяжении более 20 лет создавался единый комплекс приборов и оборудования, взаимосвязанных технологически и функционально. Финансировался он из различных источников. Ядро комплекса составили большие приборы, приобретенные по программе «Фундаментальные исследования в высшей школе». Оборудование было поставлено частично сразу на баланс НГУ, а частично — на баланс МТЦ СО РАН и передано в безвозмездное пользование НГУ. Затем у этого лабораторного комплекса стало четыре балансодержателя: НГУ, ИГМ СО РАН, ИЯФ СО РАН и ИХТТМ СО РАН. Все эти годы работу приборного комплекса обеспечивал НГУ, а использовался комплекс для решения задач как НГУ, так и СО РАН, и организаций — партнеров. В 2018 году, после устранения различной ведомственной принадлежности СО РАН и НГУ, появилась возможность решить давно назревшую проблему несоответствия формальной постановки на баланс фактическому нахождению и использованию федерального имущества, для чего Территориальное управление ФАНО рекомендовало передать весь комплекс на баланс НГУ. Два института с этим согласились, а ИХТТМ СО РАН неожиданно стал в судебном порядке добиваться признания своего права распоряжаться той частью комплекса, которая оказалась годы назад на балансе института.

— Как отразится, на ваш взгляд, такая судебная тяжба на научной и учебной работе?

— Работа НГУ уже осложнена, так как значительные силы и время приходится тратить на судебные разбирательства. Неопределенность будущего и реальная опасность нарушения научно-образовательной деятельности, в том числе завершения квалификационных работ, из-за затеянной ИХТТМ СО РАН тяжбы создают нервозную обстановку. Если же ИХТТМ СО РАН удастся добиться успеха в судах, то значительная часть комплекса будет разрушена необратимо, а другую придется болезненно и долго восстанавливать, изыскивая для этого ресурсы, столь необходимые совсем для других целей. Результат будет аналогичен диверсии. Пострадает научно-образовательная деятельность не только НГУ. Пострадают и многие другие организации, с которыми у кафедры ХТТ ФЕН НГУ налажены тесные связи. Возникнет и угроза подготовке кадров для СКИФ, которая проводится, в значительной степени, на базе приборного комплекса кафедры ХТТ ФЕН НГУ. Поэтому-то в мои преклонные годы мне пришлось снова встать в строй, вернуться на пост заведующего кафедрой, чтобы поддержать ту молодежь, которая, несмотря ни на что, осталась со мной, продолжает активно и весьма успешно работать. Я не имею права опускать руки. Вы начали свой вопрос с цитаты, я могу другой цитатой закончить: «Делай, что должно, и будь, что будет». Пока я живу, я не перестаю надеяться на то, что справедливость и здравый смысл в итоге восторжествуют.

Ну, а если нет – снова буду начинать все с нуля. Точнее, начинать с нуля будут уже те мои ученики, что остались со мной и продолжают мое дело. А я постараюсь им помочь.